 |
|
|
 |
 |
 |
 |
Новый путь к наркотизации: использование студентами психоактивных веществ для улучшения когнитивных функцийРычкова О.В. (Москва, Россия)
Аннотация. По данным зарубежных исследований последних лет практики потребления психоактивных веществ (ПАВ) изменяются во всем мире, особенно заметны изменения таких практик в развитых странах. В числе активно формирующихся в студенческой популяции практик — применение стимулирующих препаратов, в том числе медикаментозных, для целей повышения продуктивности и академической результативности. В исследовании, проведенном в России, с использованием on-line опроса на условиях анонимности (анализировались ответы 606 студентов россий-ских вузов), получено подтверждение высокого уровня переживаемого респондентами стресса, зафиксированы симптомы эмоционального неблагополучия у части респондентов. Исследование показало, что значительная часть лиц из обследованной выборки прибегает к использо-ванию ПАВ, в том числе лекарственных средств, призванных повысить работоспособность, улучшить запоминание материала и достичь желаемой академической успешности. Нашли подтверждение факты обращения студентов российских вузов к широкому кругу препаратов, используемых для улучшения когнитивных функций. Была продемонстрирована роль переживаемого стресса как фактора, значимо повышающего обращение к ПАВ. Удалось установить связь отдельных установок студентов, особен-ностей восприятия ими учебного процесса с частотой обращения к ПАВ. Полученные в настоящем пилотажном исследовании результаты важны для планирования дальнейшего изучения проблемы использования ПАВ студентами вузов, выявления социальных и личностных факторов такого потребления, указывают перспективные направления профилактической работы. Ключевые слова: психоактивные вещества, улучшение когнитив-ных функций, студенческий стресс, стимуляторы, ноотропы
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
Введение Употребление наркотических веществ было и остается практикой, сопряженной с тяжелыми медицинскими и социальными последствиями, и проблемой, сложной для научного изучения. Эпидемиологические данные, публикуемые учреждениями наркологического профиля, равно как и данные иных ведомств, не отражают объемов реального потребления, а появление новых синтетических наркотиков, производство которых трудно отследить и оценить по масштабу, усложнило ситуацию. Эксперты Международного комитета по контролю над наркотиками ООН в документах последних лет подчеркивают глубокое разочарование в возможностях законодательного и силового сдерживания наркотизации, отмечая рост наркопотребления в мире [1]. Особенно употребление ПАВ распространено среди молодежи в возрасте от 18 до 25 лет, причем «именно здоровье молодых людей больше всего страдает от связанных с этим (наркотизацией) последствий» [2]. Использование наркотических веществ в юношеском возрасте является актуальной проблемой и в современной России. Специалистами неоднократно предпринимались попытки изучения наркотизации у лиц юношеского возраста, системного анализа причин ее существования, определения факторов риска и готовности личности к употреблению наркотиков, путей профилактики. В соответствии с теоретическими моделями, использованными авторами, предлагались программы по предупреждению наркозависимости, как правило, ориентированные на подростков. Ограниченный объем статьи не позволяет провести подробный анализ таких программ, но стоит отметить, что в большинстве случаев в отечественной литературе склонность к употреблению ПАВ подростками и лицами юношеского возраста описывается в логике моделей девиантного или саморазрушающего поведения [3; 4; 5], где последнее скорее свидетельствует о симптомах патологии формирующейся личности или иных психических расстройств. Второй часто используемой моделью является трактовка потребления ПАВ как рекреационного, осуществляемого в контексте совместного времяпрепровождения и группового отдыха, отражающего мотивы гедонистические или следования нормам социального окружения, с предпочтением алкоголизации. Неоднократно предлагались программы превенции, в качестве причины обращения к ПАВ определяющие личностную предиспозицию. Она может быть описана по-разному, в зависимости от предпочитаемой авторами программ модели личности: с акцентом на биологических, характерологических, поведенческих, ценностно-смысловых, связанных с собственным «Я», иных аспектах, либо их сочетании. Подобные программы опираются на представление о людях, обращающихся к ПАВ, особенно к наркотикам, как о личностно несостоятельных, дезадаптированных, а трактовка наркопотребления звучит как проявление личностного фиаско. Указанная загодя присутствующая стигматизирующая, конфронтационная установка усиливает сопротивление у предполагаемых участников программ и снижает результативность последних. Модель рекреационного потребления предполагает наличие в программах профилактики фокуса на формировании ценностей здорового образа жизни и предложение альтернативных форм досуга. Эти программы вызывают меньше сопротивления, но сложнее организуемы, требуют значительных ресурсов. Важно, что современное положение дел с наркопотреблением сложнее указанных, ставших общеупотребительными, моделей. Возникают и оформляются новые значимые практики, за которыми стоят иные выборы и мотивы обращения к ПАВ, и на смену «традиционной» модели рекреационного использования алкоголя или употребления опиатов маргинальными группами населения приходят иные тенденции, значительно менее исследованные, но очень опасные. Это и переход к новым синтетическим или «дизайнерским» наркотикам, которые не только легче синтезировать, но и сложнее обнаружить. Это и новая мифология потребления с идеями якобы возможного контролируемого использования «легких» наркотиков, безвредности и допустимости последних. Изменяется мотивация потребления, отношение к наркотикам в обществе, возникают новые молодежные субкультуры, диктующие свои правила; данные тенденции недостаточно освещены отечественными специалистами, пока о них пишут преимущественно социологи [6; 7; 8; 9]. Обращает на себя внимание тот факт, что к ПАВ стали прибегать вполне осознанно люди без очевидных признаков психологических проблем или иных психических дефицитов, не только соответствующие критериям психического здоровья, но и высоко продуктивные, успешные. Подобные практики пока не стали предметом внимания и целенаправленного изучения российских специалистов, как например — использование ПАВ, в первую очередь — разрешенных медицинских препаратов, воздействующих на нервную систему, в целях улучшения когнитивных функций [10]. Исследования потребления ПАВ студентами вузов Проблема употребления ПАВ студентами вузов изучена в России также недостаточно; отдельные исследования проводятся на малых выборках, оценивают использование двух-трех групп веществ, и строятся на основе указанных выше моделей рекреационного потребления [3], либо с опорой на концепцию дезадаптив-ного копинга со стрессом [4]. Немногие систематические исследования отражают тенденции современного наркопотребления. В диссертационном исследовании Цветковой Л. А. [5] использование наркотических веществ студентами определено как «наркопотребление психически здоровых людей, которое является отражением общесоциальных проблем и культуральных особенностей общества», с акцентом на происходящей «нормализации» наркопотребления. При современном звучании формулировок автор исследования принципиально важным для вовлечения студентов в наркопотребление полагает опыт взаимодействия со сверстниками с девиантным поведением в период до поступления в вуз, роль неблагополучия в родительской семье. Описаны некоторые повышающие вероятность использования ПАВ ценностные установки: «высокая значимость денег, низкая оценка уважения со стороны окружающих, отсутствие значимости образования». Злоупотребление ПАВ связывается с признаками девиантного, «рискованного» поведения (неупорядоченное сексуальное поведение, абсентеизм в учебной деятельности, низкая успеваемость); то есть основной моделью наркопотребления студентов в цитируемой работе остается подход, используемый в девиантологии. Относительно недавние исследования на студенческой выборке свидетельствуют о приобщении к приему ПАВ уже в подростковом возрасте, который определен как «наиболее уязвимый», и ведущим фактором определено также социальное окружение [11]. Авторы дают аккуратные комментарии в отношении роли семьи, оценивая ее как статистически незначимую и скорее протективную (при наличии семейной поддержки). К сожалению, констатируя роль «значимой группы» как способствующей вовлечению в процесс наркотизации [Там же], авторы упускают роль интернет-общения, участия студентов во многих он-лайн группах, состоящих из незнакомых им в реальной жизни людей, тогда как роль такого рода социального общения в настоящее время невозможно переоценить. Обосновываемые результатами проведенного исследования профилактические программы здесь также формулируются в логике обозначенных выше направлений: как широкомасштабные неспециализированные, направленные «на социальные и личностные факторы риска возникновения данного поведения, в том числе на формирование личностной зрелости», на социальное окружение. К сожалению, такие программы не являются специализированными, не отвечают требованиям мишене-ориентированности, не учитывают современные модели потреб-ления ПАВ. Важно, что независимо от типа и теоретической основы профилактических программ, ключевой для них является идея о непосредственном и неоспоримом вреде наркотических веществ для физического и психического здоровья человека. К сожалению, эта идея звучит не столь убедительно, когда речь заходит о новых классах препаратов, активно предлагаемых легально, на медицинском рынке. Большое число лекарств ноотропного и стимулирующего действия позиционируется авторитетными врачами как способные оказать положительное влияние на психическое состояние человека, увеличить сопротивляемость стрессу, повысить работоспособность. Фармин-дустрия также предлагает противотревожные средства, антидепрессанты, в том числе «природного» происхождения, то есть безвредные, по мнению рекламодателей. Потребление широкого круга разнообразных лекарственных веществ презентируют пользователям в качестве легкого и безопасного способа преодоления стресса и/или неблагоприятного эмоционального и физического состояния, и/или как возможность повысить эффективность интеллектуальной деятельности. Следствием подобной рекламы является обращения к лекарственным препаратам, используемым как аналоги наркотических веществ, и этот широко известный врачам-психиатрам-наркологам феномен практически не изучен отечественными исследователями, изолированные публикации преимущественно принадлежат сотрудникам правоохранительных органов [12]. В западных странах с проблемой злоупотребления медицинскими препаратами столкнулись несколько десятилетий назад, когда медицинские специалисты обнаружили рост числа лиц, использующих рецептурные медицинские препараты без достаточных оснований и без соответствующих рекомендаций врача [13]. Фактическое культуральное поощрение подобной практики, ее «нормализация» [14; 15; 16] нашли отражение в появлении таких терминов как «study drugs» («умные лекарства»), «academic steroids» («академические стероиды»). Постепенно сформировался новый тип потребления ПАВ для достижения эффектов, получивших название «pharmacological cognitive enhancement», или препараты для «улучшения когнитивных функций» — УКФ. Первоначально потребление ограничивалось веществами, от которых ожидали стимулирующего эффекта, улучшения показателей умственной работоспособности, выносливости, облегчения усвоения материала и повышения академической успеваемости. Препаратами выбора для студенчества стали рекомендованные для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Рост продаж таких лекарств как Adderall, а позже Vyvanse, Concerta, Ritalin в США был стремительным, и этот факт стал предметом внимания широкой общественности. Проявили интерес к теме и исследователи, в результате на рубеже веков стали появляться публикации, оценивающие распространенность подобной практики, вызывающие ее факторы [10]. Проводилась оценка обоснованности ожиданий УКФ при приеме стимулирующих препаратов психически здоровыми людьми [14; 17]. Заметим, что список веществ (и ожидаемых от них эффектов) позже расширился, дополнился антидепрессантами, транквилизаторами, опиоидными анальгетиками; и такая практика вносит сущест-венный вклад в рост числа химически зависимых лиц [2]. За 20 лет изучения западными коллегами потребления УКФ препаратов установлен ряд значимых фактов. Доказано, что оно распространено во многих странах мира, и растет в последние годы [17; 18]. Различия между странами преимущественно касаются выбора веществ, используемых для целей УКФ [18]. Подобная практика дополняет более традиционные для конкретной страны формы потребления [19]. Особенно широко прием УКФ препаратов распространен в США, и чаще у «молодых, привилегированных студентов колледжей, которые ищут конкурентных преимуществ» [20]. Оценка последствий и вреда приема препаратов для УКФ Вопрос о реальном влиянии УКФ препаратов на академическую резуль-тативность не имеет однозначного ответа. Результаты эмпирической оценки эффективности свидетельствуют о незначительном позитивном влиянии рецептурных стимуляторов на простые параметры, такие как переключаемость внимания, скорость обработки информации, и менее убедительны в отношении влияния на способности к ее усвоению, на более сложные когнитивные функции [21]. Повышение академи-ческой результативности при использовании УКФ лекарств объясняют действием плацебо-эффекта [22], либо расценивают как следствие повышения настроения перед академическими испытаниями из-за роста уверенности потребителя в успехе [14]. При этом побочные эффекты стимулирующих препаратов — в виде гиперактивации, аффективной лабильности, инсомнии, астении, с последующим снижением продуктив-ности психической деятельности — представляются уверенно доказанными, неизбеж-ными. И наконец, главным негативным следствием становится высокий риск формирования зависимости от стимуляторов с переходом в перспективе от лекарств на наркотические вещества [23]. Причем наркотики со стимулирующим эффектом активно предлагает нелегальный рынок, а число лиц, обращающихся к ним, неуклонно растет [1; 2]. Вопрос целесообразности, правомерности приема психостимуляторов для УКФ лоббирует мощное движение сторонников «нормализации» подобной практики как часть движения за легализацию «легких» наркотических веществ. Факты свидетельствуют о том, что распространенность практики УКФ фармпрепаратами в зарубежных странах широка, и ее влияние на рынок наркотических веществ значительно. И именно поэтому представляется, что необходимо изучение использования ПАВ (как легальных, так и нелегальных) студентами в России с акцентом на выявлении новых моделей использования — в целях УКФ и повышения академических достижений. Сигналы того, что подобная практика нашла отражение и в российском обществе, уже есть, реальная клиника наркозависимых дает примеры такой мотивации потребления на начальном этапе обращения к ПАВ. Настоящее пилотажное исследование было спланировано на основе предпо-ложения о распространенности приема ПАВ студентами российских вузов не для рекреационных целей, но для целей УКФ и повышения академических успехов. Как свидетельствуют данные литературы, для сегодняшнего общества характерен рост конкуренции на разных этапах жизни человека, в том числе — уже на этапе обучения, что связано с давлением перфекционистских установок и сильно увеличивает уровень студенческого стресса [24]. Потому предполагалось желательным и возможным уже на этапе пилотажного исследования выделить некоторые факторы выбора этой модели потребления и спланировать значимые аспекты изучения проблемы. Организация исследования Целью исследования стала проверка предположения о высокой частоте встречаемости в российской студенческой популяции использования медицинских препаратов для совладания со стрессом, оптимизацией психического состояния, улучшения когнитивных функций и достижения более высоких академических показателей. Пилотажное исследование проведено с использованием on-line опроса. Респонденты приняли участие в исследовании, заполнив Гугл-форму с вопросами анкеты и ряда тестов, на добровольной основе и в условиях анонимности. Приглашение к участию в исследовании было размещено в социальных сетях (ВКонтакте и Facebook), к нему прилагалась ссылка на Гугл-форму. Мотивирующее письмо содержало указание на то, что на условиях анонимности приглашаются к участию студенты вузов, обучающиеся по очной форме и достигшие возраста 18 лет, и в исследовании изучаются «трудности, возникающие у студентов в период обучения, и способы преодоления этих трудностей», в том числе опыт использования «когнито-протективных препаратов». Заметим, что анкета содержала пункты, отражающие использование студентами и иных стратегий совладания с академическим стрессом и неоптимальным психофизическим состоянием. Часть пунктов заведомо носили характер «шума», так как в фокусе исследования был основной предмет — практика использования студентами российских вузов препаратов для целей УКФ и поддержания/стимулирования академической успешности, и влияющие на выбор такого потребления факторы. Дизайн исследования был одобрен экспертами отдела планирования и сопровождения научных проектов и мероприятий ФГБОУ ВО «Московский государ-ственный психолого-педагогический университет». Тот факт, что в мотивирующем письме не было указано прямо основной цели исследования, также был подвергнут этической оценке, но не стал препятствием к проведению исследования. Много-численные работы, посвященные потреблению ПАВ, свидетельствуют о значительных сложностях получения достоверных результатов. Тенденция респондентов преумень-шать масштабы использования ПАВ обусловлена не только проявлениями недооценки респондентами собственного потребления, но и влиянием установки на социально-желательные ответы, избеганием признания компрометирующих сведений. Несколько смещенный акцент при назывании цели исследования респондентам был призван обеспечить большую достоверность ответов. Материал исследования был собран в период до начала пандемии COVID-19 (тем самым полученные результаты отражают обычную практику использования ПАВ студентами, вне влияния особой эпидемической ситуации). Эмпирическая база исследования В исследовании приняли участие более шестисот студентов из России, обучающихся в вузах Москвы, Санкт-Петербурга и других городов, по различным направлениям (распределение респондентов в выборке см. Таблицы 1 и 2). Число полностью заполненных анкет составило 606, возраст испытуемых был не ниже 18 лет (что было условием участия в исследовании), и в среднем составил 20,9 ± 0,26 года для юношей и 21,6 ± 0,2 для девушек. Методики исследования: Анкета, разработанная для исследования, включала пункты, отражающие социально-демографические характеристики респондентов, высказывания, касаю-щиеся оценки студентами разных аспектов обучения: отношение к учебной программе и выбранной специальности (общее число вопросов анкеты в этом блоке — 26), восприятие учебных трудностей и способов совладания с ними, включая использо-вание различных ПАВ (22 пункта), а также пункты опросников. Для каждого пункта анкеты предлагалось оценить степень согласия с формулировкой в градации от 1 до 5 (шкала Ликерта) или в дихотомической шкале. На вопросы, относящиеся к стратегиям совладания со стрессом либо касающиеся препаратов, используемых для улучшения своего психического состояния, были предложены списки пунктов со свободным выбором ответов. Некоторая избыточность формулировок, наличие пунктов, не относящихся непосредственно к исследуемому предмету, были призваны закамуфли-ровать основную цель исследования и снизить сопротивление (о чем сказано выше). Для оценки уровня переживаемого стресса использован тест DASS-21 для скрининг-диагностики депрессии, тревоги и стресса [25]. Для статистического анализа (SPSS for Windows v. 17) применялись частотные и описательные статистики, подсчет значения непараметрического U-критерия Манна — Уитни, нормальность распре-деления ответов проверялась с помощью критерия Колмогорова — Смирнова, для расчета сопряженности использовался двухвыборочный критерий Вилкоксона (из-за значительного объема выборки преобразованный в показатель z-score), для пунктов анкеты, предполагающих выбор одного ответа из двух возможных, был использован точный критерий Фишера. Социально-демографические характеристики респондентов выборки Данные респондентов обследованной выборки, полностью ответивших на все пункты анкеты, приведены с учетом направлений обучения и пола (см. Таблица 1). Таблица 1. Распределение респондентов по направлениям обучения 
Как можно видеть из Таблицы 1, среди респондентов преобладают лица женского пола — 439 (72,4 %), мужчин — 167 (27,6 %), при этом гендерная пропорция различается в зависимости от направления обучения (групп специальностей). Превалирование девушек-студенток по направлению «Психология» и «Гуманитарные науки» отражает реальное положение дел в аспекте состава обучающихся, тогда как по направлению «Программирование и IT» число мужчин в выборке больше. Полагаем, что подобное распределение респондентов обеспечивает достаточную для пилотаж-ного исследования студенческой выборки репрезентативность. Следующим параметром, характеризующим выборку, является местоположение вуза, в котором обучались респонденты. В отсутствие лиц, обучающихся по заочной форме, местоположение вуза предопределяет место жительства респондентов. При планировании исследования предполагалось, что использование ПАВ, в том числе для целей УКФ, важно проанализировать с учетом проживания в мегаполисе (Москва, Санкт-Петербург) или нет. Данные по местоположению вуза респондентов приведены в Таблице 2. Таблица 2. Распределение респондентов по местоположению вуза 
Как можно видеть из Таблицы 2, большинство респондентов проживают и обучаются в вузах Москвы и Санкт-Петербурга, меньшая часть в других городах России. Анализ и обсуждение результатов оценки использования ПАВ студентами из выборки исследования Серьезной проблемой любого исследования использования ПАВ является достоверность получаемых результатов. Однако искажение было ожидаемым и заранее учитывалось при составлении анкеты; так удалось в значительной степени обойти влияние установки на отрицание проблемы, хотя возникали определенные сложности при обработке результатов. Способом минимизации установки на сокрытие потреб-ления УКФ медикаментов стало постепенное введение темы в анкету, дублирование относящихся к ней пунктов с использованием разных формулировок (при невозможности для респондента вернуться назад и исправить ранее данный ответ). Первым пунктом, касающимся потребления, был вопрос с множественным вариантом выбора ответа, заданный в формулировке: «Какие из представленных ниже способов Вы используете для разрешения возникающих в ответственные периоды обучения трудностей?», где среди многих пунктов имелись следующие: «иногда выпиваю (спиртное)», «обращаюсь к лекарственным средствам», «легкие наркотические вещества». Кроме указанных, перечень стратегий совладания с учебными трудностями включал широкий набор способов — от пассивных («терплю, жду окончания тяжелого периода») до основанных на оптимизации физического (изменение режима дня, использование физических упражнений, изменения в питании) или психического состояния (медитация, различные приемы переключения внимания). Таким образом, на начальном этапе заполнения анкеты тема обращения к ПАВ была введена как рядовой среди прочих возможных копинг с трудностями, возникающими в период обучения. Полученные на этом этапе данные можно скорее обозначить не как собственно обращение к ПАВ у респондентов, но как приемлемость, «нормативность» такого типа копинга в числе прочих. Результаты оценки приведены в Таблице 3. Таблица 3. Признание респондентами использования ПАВ как копинга с состоянием, обусловленным учебными трудностями 
Как видно из Таблицы 3, обращение к лекарственным препаратам является приемлемым для многих студентов российских вузов типом копинга с возникающими во время обучения трудностями. Результат интересен, но удивления не вызывает: исследователи и врачи постоянно сталкиваются с широко распространенной практикой самолечения среди населения России. Кроме того, анализ показал, что частота встречаемости обращения студентов к лекарственным препаратам сопоставима с частотой использования алкоголя, она лишь немного ниже. Статистический анализ, проведенный для оценки значимости различий в использовании ПАВ и лекарств, не дает оснований для уверенных выводов из-за небольшого размера выборки и различий числа потребителей разных веществ (данные статистического подсчета здесь не приводятся). Уровень стресса респондентов и его влияние на использование копинга в виде употребления ПАВ Предположение, что частота употребления ПАВ студентами вузов выше при более высоком уровне переживаемого стресса, проверялось на основе данных теста DASS-21, предназначенного для скрининг-диагностики и дающего возможность оценить степень выраженности симптомов депрессии, тревоги и стресса, а также получить суммарный показатель уровня переживаемого психического дискомфорта. Данные оценки приведены в Таблице 4, с учетом респондентов потребляющих и не использующих ПАВ.
Таблица 4. Средние значения показателей
переживаемого стресса у респондентов, использующих и не использующих
ПАВ 
Как видно из Таблицы 4, получено подтверждение высокого уровня пережива-емого стресса у значительной части лиц из обследованной группы, зафиксированы повышенные значения показателей эмоционального неблагополучия. Для оценки влияния фактора переживаемого стресса на обращение к ПАВ был проведен сравнительно-статистический анализ для оценки различий между двумя независимыми выборками, с использованием непараметрического U-критерия Манна — Уитни. Сравнивались при этом показатели теста DASS-21 лиц, вообще не употребляющих ПАВ и употребляющих ПАВ определенного вида. Результаты данного анализа приведены в Таблице 5. Таблица 5. Значения величины U-критерия Манна — Уитни для показателей теста DASS-21 
Примечание. Приведены значения: Средний ранг показателя вообще не употребляющих ПАВ / Средний ранг показателя употребляющих ПАВ определенного вида, U-критерия Манна — Уитни и уровня значимости.
Полученные данные убедительно свидетельствуют, что практика обращения к использованию ПАВ более распространена у студентов, ощущающих высокий уровень академического стресса. Данный результат не удалось статистически подтвердить применительно к использующим наркотические вещества респондентам. Это легко объяснить небольшим числом лиц, признавших такое использование (оно составило 21 человек или 3,5 % от выборки), а также тем, что употребление наркотиков чаще происходит в рекреационных целях, то есть напрямую с уровнем переживаемого стресса не связано. Тогда как обращение к алкоголю или лекарственным препаратам, призванным повысить работоспособность, улучшить запоминание материала и достичь желаемой академической успешности, более ожидаемое в логике настоящего исследования, нашло подтверждение. Выбор веществ для УКФ и целей оптимизации своего психического состояния В анкету были введены пункты, непосредственно обращенные к опыту применения УКФ веществ, выявляющие частные аспекты такого потребления, связанные с ним обстоятельства. Так, использована формулировка: «Приходилось ли Вам обращаться к использованию разрешенных медицинских средств для улучшения своего состояния?», где предлагалось оценить использование лекарственных веществ для достижения конкретных эффектов. Предложены два вопроса со множественным выбором в следующих формулировках: «Какие из перечисленных средств Вы чаще использовали для оптимизации своего состояния и работоспособности?» (список пунктов включал кофе, чай, энергетические напитки, ряд продуктов питания, пищевые добавки, а также марихуану, амфетамины, алкоголь, сигареты или вейпы, др., не были включены опиаты и психодислептики) и «Какие из перечисленных лекарственных препаратов Вы использовали для оптимизации своего состояния и работоспособ-ности?» Последний пункт дополнялся обширным списком лекарственных препаратов, как рецептурных, так и безрецептурных, с указанием действующего вещества и торговых наименований, распространенных в России. Общее число препаратов — 36 (число торговых наименований, джинериков более 100). Заметим, что исследование заявленной проблемы невозможно без упоминания конкретных препаратов и, таким образом, знакомства с ними респондентов. Для исключения ятрогенного воздействия этой информации на несовершеннолетних опрашиваемых и было введено возрастное ограничение (к участию приглашались лица старше 18 лет). На основе анализа приведенных пунктов второго типа была сформирована группа респондентов, которые признали реальный опыт обращения к лекарственным препаратам, в том числе в целях УКФ. Число таковых респондентов оказалось значительным, составило 293 человека (48,3 % от всей выборки). Данные о респондентах этой группы с учетом места проживания и гендера приведены в Таблице 6. Таблица 6. Обращения к лекарственным препаратам, в том числе в целях УКФ, у респондентов из разных регионов России 
Выделенная таким образом группа была определена как основная в исследовании, тогда как группой сравнения стала включающая респондентов, отрицающих применение любых ПАВ, включая лекарственные средства; контрольная группа состоит из 228 человек (37,6 % выборки), в том числе 67 мужчин и 190 женщин. Были проанализированы данные основной группы исследования для оценки частоты использования различных препаратов. Выявлено, что число выборов лекарств из предложенного списка в целом по группе составило 605, то есть каждый респондент в среднем указывал 2-3 препарата. На рисунке 1 дана гистограмма, отражающая частоты обращения к разным лекарствам. 
Рисунок 1. Частотное распределение препаратов, используемых респондентами основной выборки (число респондентов 293, число выборов 605).
Как можно видеть, в качестве наиболее часто используемого выступил Глицин — нейромедиатор, содержащий аминоэтановую кислоту, ноотроп, часто назначаемый российскими врачами для улучшения мозгового метаболизма, обладающий легким седативным и антидепрессивным действием [26]. Далее следует фенибут, также относящийся к ноотропам, по описанию фармацевтов — облегчающий GABA-опосредованную передачу нервных импульсов и оказывающий, таким образом, транквилизирующее, психостимулирующее, антиоксидантное действие. Для обоих препаратов в описании фармакологического действия указано повышение умственной работоспособности. Таким образом, можно думать, что по крайней мере часть принимающих лекарства респондентов стремились достичь УКФ эффектов. Следующими по частоте встречаемости стали лекарства, позиционируемые на фармацевтическом рынке как растительные препараты с седативным и антидепрессивным эффектом. В список предъявленных для выбора респондентами лекарств в качестве «растительных антидепрессантов» были включены настойки — женьшеня, родиолы розовой, лимонника. Наблюдения в рутинной врачебной практике свидетельствуют, что такие настойки часто воспринимаются пациентами как препараты не столько антидепрессивного, сколько стимулирующего действия, причем именно повышающие умственную работоспособность (хотя в отношении этих лекарств существуют и иные мифы). Далее в числе используемых обозначены препараты ноотропного действия (Пирацетам, Фонтурацетам, Винпоцетин, Пикамилон), близкие к ним по действию фитопрепараты с Гинкго Билоба, улучшающие мозговое и периферическое кровообращение, антидепрессанты (Флуоксетин, Амитриптилин) и улучшающий метаболизм Мельдоний. Редко (1 или 2 раза) указывали Деприм, Азафен, Цереброзилин, Аддерал, Метилфенидат, Элеутерококк в таблетках, Модафинил, Мемантин, Пиритинол. Анализ ответов свидетельствуют о том, что настоящее исследование свое-временно, отражает формирующуюся в студенческой популяции практику использо-вания фармацевтических препаратов для целей УКФ. Практику, требующую своего прицельного изучения, анализа, оценки последствий. Однако уже полученные данные позволяют наметить некоторые значимые направления исследований. В числе важных проблем — поиск ответа на вопрос о том, насколько значимо для выбора фармакологических средств эмоциональное состояние человека и оценка его психического здоровья (субъективная, поскольку объективно оценить состояние психического здоровья респондентов on-line опроса не представляется возможным). Для этого рассмотрены суждения респондентов основной группы в отношении своего психического здоровья (см. Рис. 2). 
Рисунок 2. Частотное распределение
психопатологических расстройств, признаваемых у себя респондентами
основной группы (общее число лиц, признающих у себя психопатологические
состояния,
Установлено для лиц из основной группы, что 112 человек (или 38,2 %) находят у себя признаки психического неблагополучия. Превалируют указания на симптомы депрессивных и тревожных расстройств, биполярное аффективное расстройство. Важно подчеркнуть неготовность студентов обращаться за специализированной медицинской помощью, использование респондентами формулировок, отражающих негативное отношение к врачам, с ожидаемой вследствие этого ориентацией на самодиагностику и самолечение. В ответах встречались формулировки: «тревожное расстройство, хотя не были установлены никакие диагнозы, не хожу к специалистам», «я ставлю диагнозы себе самостоятельно», «не были установлены никакие диагнозы, … но сама выявляю у себя симптомы циклотимии», иные. Важно, что в анализируемой группе ни разу не встретилось указание респондентов на наличие признаков какого-либо «специфическое расстройство когнитивных функций или обучения» (пункт в анкете присутствовал). Факторы, связанные с использованием УКФ препаратов респондентами Несмотря на то, что исследование носило пилотажный характер, была предпринята попытка проверки частных гипотез о сопряженности с употреблением ПАВ ряда установок и особенностей восприятия респондентами учебного процесса. Вопросы анкеты включали ряд формулировок, оценивающих перфекционистские установки респондентов (такие как «Оцените от 1 до 5 степень престижности в обществе Вашей будущей специальности», «Насколько часто Вы сравниваете свою успешность с результатами Ваших одногруппников»), а также выражающие отношение к собственным академическим затруднениям и внешним требованиям («Оцените от 1 до 5 степень влияния Ваших способностей на успешность сдачи сессии», «Оцените от 1 до 5 насколько внешние факторы помогли Вам при сдаче сессии», «Оцените от 1 до 5 насколько внутренние факторы помогли Вам при сдаче сессии»). Вошли в состав анкеты формулировки, выражающие отношение к требованиям современного общества («Считаете ли Вы, что требования современной жизни и общества к человеку чрезмерны?»). Также в Анкету были включены формулировки, отражающие отношение респондентов к употреблению ПАВ («Считаете ли Вы, что человек вынужден прибегать к разным способам улучшения своего состояния и работоспособности для того, чтобы быть конкурентоспособным?», «Считаете ли Вы употребление препаратов со стимулирующим действием проблемой в студенческой среде?»). Поскольку распределение данных по пунктам анкеты не было нормальным (нормальность проверялась с помощью критерия Колмогорова — Смирнова), сравни-ваемые группы не были связаны, и пункты анкеты представляют собой порядковую шкалу, для расчета сопряженности использовался двухвыборочный критерий Вилкок-сона (из-за значительного объема выборки преобразованный в показатель z-score). Для пунктов анкеты, предполагающих выбор одного ответа из двух возможных, был использован точный критерий Фишера. Таким способом были установлены пункты анкеты, сопряженные с опытом обращения к лекарственным препаратам (то есть значимо чаще выбираемыми респондентами основной группы). В числе пунктов, с которыми значимо чаще соглашаются респонденты основной группы, — отражающие высокий внутренний локус контроля. Об этом свидетельствует частота признания респондентами этой группы степени их личного желания в выборе специальности и восприятия последней как важной, значимой. Также лица, использующие УКФ препараты, полагают высокой степень влияния своих способностей на успешность сдачи сессии (в противовес признанию преимущественного влияния внешних факторов на такую успешность). О низкой степени удовлетворенности репондентами этой группы собственными способностями и восприятии окружающего мира как диктующего высокие требования свидетельствует согласие с утверждением: «Требования современной жизни и общества к человеку чрезмерны». Для лиц, использующих алкоголь, более свойственно сравнивать себя с другими, стремление улучшить свое состояние для того, чтобы быть конкуренто-способным и более продуктивным. За указанными формулировками скорее прослежи-вается стратегия совладания с неоптимальным эмоциональным состоянием путем использования алкоголя; данная модель использования ПАВ является широко распространенной и доказана во многих исследованиях. Для лиц, использующих наркотические вещества, не удается установить на основании использованной анкеты однообразный паттерн установок и черт, что может быть объяснено малым числом респондентов данной группы. Еще один значимый аспект анкеты касается восприятия респондентами требований, предъявляемых к ним социумом. Удалось установить, что респонденты основной группы чаще признают в качестве верных такие формулировки: «Предполагаете высокое материальное благополучие в связи с будущей работой по специальности», «Требования современной жизни и общества к человеку чрезмерны» и «Человек вынужден прибегать к разным способам улучшения своего состояния и работоспособности для того, чтобы быть конкурентоспособным». Неудивительно, что респонденты основной группы чаще согласием отвечали на такие пункты, как: «Есть ли у Вас друзья, которые используют лекарства для улучшения самочувствия?», «Советовали ли друзья использовать лекарства для улучшения самочувствия?» и «Советуете ли Вы окружающим прибегать к медика-ментозной поддержке в стрессовые периоды?» Все полученные данные настоящего пилотажного исследования оценены нами как предварительные, требующие проверки в широкомасштабном рандомизированном исследовании. Тем не менее, они представляются интересными и позволяют сформулировать ряд выводов. Выводы пилотажного исследования
Ограничения исследования В настоящем исследовании не учитывались роль и тип превалирующей учебной мотивации респондентов. Гипотеза об обращении к УКФ препаратам студентов элитных вузов, где велики академическое давление, конкуренция, правомерна, но не могла быть проверена, так как в целях сохранения анонимности и безопасности респондентов от них не требовалось называть вуз, в котором учатся (только профиль обучения и специальность). Поскольку исследование проводилось онлайн и анонимно, не оценивалось объективными методами психическое здоровье респондентов и наличие/отсутствие признаков химических зависимостей. Также не осуществлялось оценки рекреацион-ного потребления ПАВ, чтобы не увеличивать степень выраженности сопротивления обследованию и искажения результатов. Не оценивались в исследовании реальные эффекты использования респон-дентами препаратов для цели УКФ, равно как и нежелательные (побочные) эффекты применения. Перспективы исследования Несмотря на отсутствие у отечественных специалистов традиции системати-ческих исследований обращения к ПАВ лиц из относительно социально благополучных групп, реальная практика работы с пациентами, сформировавшими зависимость от ПАВ, особенно стимулирующего действия, не позволяет игнорировать тему обращения к веществам для целей УКФ. Поэтому считаем, что изучение практики использования разных веществ, в том числе медицинских препаратов для целей УКФ, необходимо как в студенческой выборке, так и у представителей иных социальных групп, в иных возрастных когортах, например, у старших школьников или сотрудников организаций с высокими психоэмоциональными или интеллектуальными нагрузками. Конечно, остро стоит вопрос разработки методов скрининга изучаемой практики, и создание таковых позволило бы в перспективе выявить и оценить вклад разных факторов, значимых для формирования практики использования медицинских препаратов для целей УКФ. Необходимы исследования в области психофармакотерапии для получения более объективных данных оценки эффектов приема медицинских препаратов для целей УКФ, как положительных, так и нежелательных, что в перспективе позволило бы выявить факторы риска формирования зависимости от ПАВ у обращающихся к таким лекарствам лиц. Имеет значение изучение сочетанного приема лицами разных возрастных групп медицинских препаратов для целей УКФ с препаратами иного действия (антидепрессантами, седативными средствами); учет приема ПАВ для рекреационных целей и для УКФ; в сочетании с практикой самолечения соматических заболеваний. В более отдаленной перспективе — разработка программы превенции неконтролируемого приема медицинских препаратов, сопряженного с риском формиро-вания зависимости от ПАВ. Подобная программа, в соответствии с современными требованиями, должна быть мишене-ориентированной, нацеленной на фокусные группы, что подразумевает понимание механизмов формирования, хронификации проблемного поведения, возможностей его изменения, и, соответственно, требует отсутствующих пока исследований.
Благодарности Исследование выполнено при финансовой поддержке ФГБОУ ВО МГППУ в рамках проекта «Использование психоактивных веществ студентами: в погоне за академическими успехами». Выражаю благодарность за помощь в проведении исследования выпускнице факультета консультативной и клинической психологии ФГБОУ ВО МГППУ, клиническому психологу Пустоваловой Анне Викторовне.
Список источников 1. Доклад Международного комитета по контролю над наркотиками за 2023 год (E/INCB/2023/1) [Электронный ресурс]. – URL: https://unis.unvienna.org/unis/ uploads/documents/2024-INCB/2325540R_INCB_Annual_Report.pdf (дата обращения: 20.05.2024). 2. Доклад Международного комитета по контролю над наркотиками за 2019 год (E/INCB/2019/1) [Электронный ресурс]. – URL: https://www.incb.org/documents/ Publications/AnnualReports/AR2019/Annual_Report/Russian_ebook_AR2019.pdf (дата обращения: 20.05.2024). 3. Рыбакова Л.Н. Контролируемое потребление наркотиков: феномен и конструкт // Теория и практика общественного развития. – 2018. – № 12. – С. 40–48. doi: 10.24158/tipor.2018.12.6 4. Руководство по профилактике злоупотребления психоактивными веществами в студенческой среде / Н.А. Сирота, В.М. Ялтонский, Т.В. Волкова [и др.]. – М.: Социальный проект, 2003. – 319 с. 5. Цветкова Л.А. Социальная психология наркотизма в студенческой среде: автореф. дис. … д-ра психол. наук. – СПб., 2011. – 41 с. 6. Макарова Д.А., Тараканова А.В. Ноотропные препараты как средство достижения социального успеха: к проблеме постчеловечества // Бюллетень медицинских Интернет-конференций. – 2016. – Т. 6, № 5. – C. 967–969. 7. Позднякова М.Е., Брюно В.В. Новые тенденции наркотизации как риски социетального характера // Вестник института социологии. – 2018. – Т. 9, № 1. – C. 115–139. doi: 10.19181/vis.2018.24.1.500 8. Позднякова М.Е., Брюно В.В. Распространённость употребления наркоти-ческих средств среди работающего населения как форма дезадаптационного процесса. Часть 1 // Социологическая наука и социальная практика. – 2019. – Т. 7, № 3. – С. 120–135. doi: 10.19181/snsp.2019.7.3.6693 9. Позднякова М.Е., Брюно В.В. Распространённость употребления наркоти-ческих средств среди работающего населения как форма дезадаптационного процесса. Часть 2 // Социологическая наука и социальная практика. – 2019. – Т. 7, № 4. – С. 180–192. doi: 10.19181/snsp.2019.7.4.6810 10. Рычкова О.В. "Умные" лекарства – опасная модель потребления психо-активных веществ // Современная зарубежная психология. – 2021. – Т. 10, № 2. – С. 44–54. doi:10.17759/jmfp.2021100205 11. Анализ тенденций наркопотребления в юношеском возрасте / И.В. Понома-ренко, И.А. Курусь, И.В. Лазюк [и др.] // Азимут научных исследований: педагогика и психология. – 2020. – Т. 9, № 1(30). – С. 367–370. 12. Сейтакова Б.М. "Аптечная" наркомания: причины и меры противодействия // Научный компонент. – 2020. – № 3(7). – С. 16–23. 13. Non-medical use of prescription stimulants among US college students: prevalence and correlates from a national survey / S.E. McCabe, J.R. Knight, C.J. Teter [et al.] // Addiction. – 2005. – Vol. 100, no. 1. – P. 96–106. doi: 10.1111/j.1360-0443.2005.00944.x 14. Bagot K.S., Kaminer Y. Efficacy of stimulants for cognitive enhancement in non-attention deficit hyperactivity disorder youth: a systematic review // Addiction. – 2014. – Vol. 109, no. 4. – P. 547–557. doi: 10.1111/add.12460 15. Measham F., Shiner M. The legacy of 'Normalisation': the role of classical and contemporary criminological theory in understanding young people's drug use // The International Journal on Drug Policy. – 2009. – Vol. 20, no. 6. – P. 502–508. doi: 10.1016/j.drugpo.2009.02.001 16. Verdi G., Weyandt L.L., Zavras B.M. Non-medical prescription stimulant use in graduate students: relationship with academic self-efficacy and psychological variables // Journal of Attention Disorders. – 2016. – Vol. 20, no. 9. – P. 741–753. doi: 10.1177/ 1087054714529816 17. Ilieva I.P., Hook C.J., Farah M.J. Prescription stimulants' effects on healthy inhibitory control, working memory, and episodic memory: A meta-analysis // Journal of Cognitive Neuroscience. – 2015. – Vol. 27, no. 6. – P. 1069–1089. doi: 10.1162/ jocn_a_00776 18. Maier L.J., Ferris J.A., Winstock A.R. Pharmacological cognitive enhancement among non-ADHD individuals – A cross-sectional study in 15 countries // The International Journal on Drug Policy. – 2018. – Vol. 58. – P. 104–112. doi: 10.1016/ j.drugpo.2018.05.009 19. Hupli A., Didžiokaite G., Ydema M. Toward the Smarter Use of Smart Drugs: Perceptions and Experiences of University Students in the Netherlands and Lithuania // Contemporary Drug Problems. – 2016. – Vol. 43, no. 3. – P. 242–257. doi: 10.1177/ 0091450916660143 20. Farah M. The unknowns of cognitive enhancement // Science. – 2015. – Vol. 350, no. 6259. – P. 379–380. doi: 10.1126/science.aad5893 21. Smith M.F., Farah M.J. Are prescription stimulants "smart pills"? The epidemiology and cognitive neuroscience of prescription stimulant use by normal healthy individuals // Psychological Bulletin. – 2011. – Vol. 137, no. 5. – P. 717–741. doi: 10.1037/a0023825 22. Mixed-amphetamine salts expectancies among college students: Is stimulant induced cognitive enhancement a placebo effect? / K.L. Cropsey, S. Schiavon, P.S. Hendricks [et al.] // Drug and Alcohol Dependence. – 2017. – Vol. 178. – P. 302–309. doi: 10.1016/j.drugalcdep.2017.05.024 23. Vo K., Neafsey P.J., Lin C.A. Concurrent use of amphetamine stimulants and antidepressants by undergraduate students // Patient preference and Adherence. – 2015. – Vol. 9. – P. 161–172. doi: 10.2147/PPA.S74602 24. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г., Цацулин Т.О. Динамика показателей перфекционизма и симптомов эмоционального неблагополучия в российской студенческой популяции за последние десять лет: когортное исследование // Культурно-историческая психология. – 2019. – Т. 15, № 3. – С. 41–50. doi: 10.17759/ chp.2019150305 25. Руженкова В.В., Руженков В.А., Хамская И.С. Русскоязычная адаптация теста DASS-21 для скрининг-диагностики депрессии, тревоги и стресса // Вестник неврологии, психиатрии и нейрохирургии. – 2019. – № 10. – С. 39–46. 26. Справочник лекарственных препаратов Видаль [Электронный ресурс]. – URL: https://www.vidal.ru/ (дата обращения: 24.05.2024)
References 1. Report of the International Narcotics Control Board for 2023 (E/INCB/2023/1). (In Russ.). Available at: https://unis.unvienna.org/unis/ uploads/documents/2024-INCB/2325540R_INCB_Annual_Report.pdf (accessed 20 May 2024). 2. Report of the International Narcotics Control Board for 2019 (E/INCB/2019/1). (In Russ.). Available at: https://www.incb.org/documents/Publications/AnnualReports/ AR2019/Annual_Report/Russian_ebook_AR2019.pdf (accessed 20 May 2024). 3. Rybakova L.N. Controlled drug use: the phenomenon and construct. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya, 2018, no. 12, pp. 40–48. (In Russ.). doi: 10.24158/tipor.2018.12.6 4. Sirota N.A., Yaltonskii V.M., Volkova T.V., Buzina T.S. Rukovodstvo po profilaktike zloupotrebleniya psikhoaktivnymi veshchestvami v studencheskoi srede [Guidelines for the prevention of substance abuse in the student environment]. Moscow, Sotsial'nyi proekt Publ., 2003. 319 p. 5. Tsvetkova L.A. Sotsial'naya psikhologiya narkotizma v studencheskoi srede. Avtoref. dis. d-ra psikhol. nauk [Social psychology of drug addiction in the student environment. Dr. psychol. sci. diss.]. St. Petersburg, 2011. 6. Makarova D.A., Tarakanova A.V. Nootropnye preparaty kak sredstvo dostizheniya sotsial'nogo uspekha: k probleme postchelovechestva. Byulleten' meditsinskikh Internet-konferentsii – Bulletin of Medical Internet Conferences, 2016, vol. 6, no. 5, pp. 967–969. (In Russ.). 7. Pozdnyakova M.E., Bruno V.V. The societal risk in the new tendencies for increasing drug use. Vestnik instituta sotziologii – Bulletin of the Institute of Sociology, 2018, vol. 9, no. 1, pp. 115–139. (In Russ.). doi: 10.19181/vis.2018.24.1.500 8. Pozdnyakova M.E., Bruno V.V. Prevalence of Drug Use Among the Working Population as a Form of Disadaptation Process. Part I. Sociologicheskaja nauka i social’naja praktika, 2019, vol. 7, no. 3, pp. 120–135. (In Russ.). doi: 10.19181/ snsp.2019.7.3.6693 9. Pozdnyakova M.E., Bruno V.V. Prevalence of Drug Use Among the Working Population as a Form of Disadaptation Process. Part II. Sociologicheskaja nauka i social’naja praktika, 2019, vol. 7, no. 4, pp. 180–192. (In Russ.). doi: 10.19181/ snsp.2019.7.4.6810 10. Rychkova O.V. Smart drugs are as a dangerous model of psychoactive substance use. Sovremennaia zarubezhnaia psikhologiia – Journal of Modern Foreign Psychology, 2021, vol. 10, no. 2, pp. 44–54. (In Russ.). doi: 10.17759/jmfp.2021100205 11. Ponomarenko I.V., Kurus' I.A., Lazyuk I.V., Selivanov V.S., Maramygin D.S., Zabela A.V., et al. Analysis of drug use trends in adolescence. Azimut nauchnykh issledovanii: pedagogika i psikhologiya – Azimuth of Scientific Research: Pedagogy and Psychology, 2020, vol. 9, no. 1, pp. 367–370. (In Russ.). 12. Seytakova B.M. "Pharmacy" drug addiction: causes and counteraction measures. Nauchnyi komponent, 2020, no. 3, pp. 16–23. (In Russ.). 13. McCabe S.E., Knight J.R., Teter C.J., Wechsler H. Non-medical use of prescription stimulants among US college students: prevalence and correlates from a national survey. Addiction, 2005, vol. 100, no. 1, pp. 96–106. doi: 10.1111/j.1360-0443.2005.00944.x 14. Bagot K.S., Kaminer Y. Efficacy of stimulants for cognitive enhancement in non-attention deficit hyperactivity disorder youth: a systematic review. Addiction, 2014, vol. 109, no. 4, pp. 547–557. doi: 10.1111/add.12460 15. Measham F., Shiner M. The legacy of 'Normalisation': the role of classical and contemporary criminological theory in understanding young people's drug use. The International Journal on Drug Policy, 2009, vol. 20, no. 6, pp. 502–508. doi: 10.1016/ j.drugpo.2009.02.001 16. Verdi G., Weyandt L.L., Zavras B.M. Non-medical prescription stimulant use in graduate students: relationship with academic self-efficacy and psychological variables. Journal of Attention Disorders, 2016, vol. 20, no. 9, pp. 741–753. doi: 10.1177/ 1087054714529816 17. Ilieva I.P., Hook C.J., Farah M.J. Prescription stimulants' effects on healthy inhibitory control, working memory, and episodic memory: A meta-analysis. Journal of Cognitive Neuroscience, 2015, vol. 27, no. 6, pp. 1069–1089. doi: 10.1162/jocn_a_ 00776 18. Maier L.J., Ferris J.A., Winstock A.R. Pharmacological cognitive enhancement among non-ADHD individuals – A cross-sectional study in 15 countries. The International Journal on Drug Policy, 2018, vol. 58, pp. 104–112. doi: 10.1016/j.drugpo.2018.05.009 19. Hupli A., Didžiokaite G., Ydema M. Toward the Smarter Use of Smart Drugs: Perceptions and Experiences of University Students in the Netherlands and Lithuania. Contemporary Drug Problems, 2016, vol. 43, no. 3, pp. 242–257. doi: 10.1177/ 0091450916660143 20. Farah M. The unknowns of cognitive enhancement. Science, 2015, vol. 350, no. 6259, pp. 379–380. doi: 10.1126/science.aad5893 21. Smith M.F., Farah M.J. Are prescription stimulants "smart pills"? The epidemiology and cognitive neuroscience of prescription stimulant use by normal healthy individuals. Psychological Bulletin, 2011, vol. 137, no. 5, pp. 717–741. doi: 10.1037/ a0023825 22. Cropsey K.L., Schiavon S., Hendricks P.S., Froelich M., Lentowicz I., Fargason R. Mixed-amphetamine salts expectancies among college students: Is stimulant induced cognitive enhancement a placebo effect? Drug and Alcohol Dependence, 2017, vol. 178, pp. 302–309. doi: 10.1016/j.drugalcdep.2017.05.024 23. Vo K., Neafsey P.J., Lin C.A. Concurrent use of amphetamine stimulants and antidepressants by undergraduate students. Patient preference and Adherence, 2015, vol. 9, pp. 161–172. doi: 10.2147/PPA.S74602 24. Kholmogorova A.B., Garanyan N.G., Tsatsulin T.O. Dynamics of indicators of perfectionism and symptoms of emotional distress in the russian student population over the past ten years: cohort study. Kul'turno-istoricheskaya psikhologiya – Cultural-Historical Psychology, 2019, vol. 15, no. 3, pp. 41–50. (In Russ.). doi: 10.17759/ chp.2019150305 25. Ruzhenkova V.V., Ruzhenkov V.A., Khamskaya I.S. Russian adaptation of the DASS-21 for screening and diagnosis of depression, anxiety and stress. Vestnik nevrologii, psikhiatrii i neirokhirurgii – Bulletin of Neurology, Psychiatry and Neurosurgery, 2019, no. 10, pp. 39–46. (In Russ.). 26. Spravochnik lekarstvennykh preparatov Vidal' [Vidal's Handbook of Medicines]. Available at: https://www.vidal.ru/ (accessed 24 May 2024).
Для цитирования УДК 159.9 Рычкова О.В. Новый путь к наркотизации: использование студентами психо-активных веществ для улучшения когнитивных функций // Медицинская психология в России: сетевой науч. журн. – 2023. – T. 15, № 4. – С. 6. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
A new path to drug addiction: students' use of psychoactive substances to enhance cognitive functions
Rychkova O.V.1
|
||||||||||||||||
В начало страницы
|
|
|
|
|
Предыдущие |
|
|