Эйдемиллер Э.Г.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Отчет
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Психофизиологические особенности взаимодействия когнитивной и эмоционально-мотивационной сфер лиц с расстройством интеграции идентичности

Бадалов А.А., Бровкина С.Н., Суманов Е.В., Сорокин А.А.
(Бишкек, Киргизия)

 

 

Бадалов Андрей Аскарович

Бадалов Андрей Аскарович

врач-психиатр, старший преподаватель кафедры медицинской психологии, психиатрии и психотерапии; государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Кыргызско-Российский Славянский университет имени первого Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина, ул. Киевская, 44, Бишкек, 720000, Кыргызская Республика. Тел.: +996 (557) 19-10-87.

E-mail: andrey.badalov@bk.ru

Бровкина Светлана Николаевна

Бровкина Светлана Николаевна

историк, магистр психологии, завуч кафедры психиатрии, психотерапии и наркологии; Кыргызская государственная медицинская академия имени И.К. Ахунбаева, ул. И. Ахунбаева, 92, Бишкек, 720020, Кыркызская Республика. Тел.: +996 (312) 54-58-81.

E-mail: brovkina04@gmail.com

Суманов Евгений Васильевич

Суманов Евгений Васильевич

кандидат медицинских наук, врач функциональной диагностики высшей категории; Медицинский центр нейрофизиологических и сосудистых исследований, ул. Карасаева, 124, Бишкек, 720005, Кыргызская Республика. Тел.: 031 254-26-75.

E-mail: sum-evgenij@yandex.ru

Сорокин Александр Анатольевич

Сорокин Александр Анатольевич

кандидат биологических наук, доцент кафедры физики, медицинской информатики и биологии; государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Кыргызско-Российский Славянский университет имени первого Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина, ул. Киевская, 44, Бишкек, 720000, Кыргызская Республика. Тел.: +996 (557) 19-10-87.

E-mail: asorokin@rambler.ru

 

Аннотация. В статье с позиции правила психофизиологического изоморфизма рассматривается влияние нейрофункциональных особенностей работы головного мозга на формирование психических свойств индивида. На примере лиц, имеющих расстройство интеграции идентичности, образующееся на фоне изменения функциональной межполушарной асимметрии, оценивается влияние последней на степень взаимодействия когнитивных и эмоционально-мотивационных характеристик психической активности. С позиции современной науки рассматривается психоаналити-ческая теория онтогенеза. Сформированные в рамках последней концептуальные модели получают методологический импульс к дальнейшему развитию.

Ключевые слова: персонология; психофизиологический изоморфизм; расстройство интеграции идентичности; комплекс Икара; функциональная межполушарная асимметрия.

 

Поступила в редакцию:

Прошла рецензирование:


Опубликована:

 

11.06.2020

08.07.2020

30.12.2020

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Введение

Описывая различные комплексы, формирующиеся у личности в качестве основы ее характера, Г.А. Мюррей (автор термина «персонология») особое значение придавал мотивационно-потребностной сфере. По его мнению, личностью нас делают не предпосылки формирования интеллекта или мышления, не особенности нашего эмоционального реагирования на окружение или происходящие внутренние ментальные процессы. Только общая направленность активности индивидуума интегрирует личность в единое целое со всеми присущими ей когнитивными и эмоциональными особенностями структуры. Исследуя описанный Г.А. Мюрреем уретральный комплекс, или «комплекс Икара», в своих предыдущих работах [7; 10], мы, совместно с другими авторами, обосновали данную вариацию развития характера как направленную на формирование творческого, находящегося в постоянных поисках индивидуума, создающего качественно новые материальные и духовные ценности в виде переноса внутренней структуры в качестве «слепка» в материальный носитель. Однако образование подобного рода композиции личностных свойств всегда несет в себе целую совокупность разного рода рисков. Стремление личности к творчеству может выражаться в изменении как внешней, так и внутренней ее активности. Отсутствие возможности самовыражения ведет к замкнутости, погружению человека в мир фантазии и иллюзий, в том числе с формированием различного рода химических и нехимических аддикций. Ничем не ограниченная внешняя активность приводит к образованию личности, которую О. Кернберг характеризовал как «злокачественно-нарциссическую» [5], приписывая таким лицам различные виды девиантного и делинквентного поведения, отсутствие желания соблюдения моральных норм и нравственных ограничений. Именно поэтому исследование мотивационно-волевой сферы указанных лиц является необходимой предпосылкой помощи и поддержки их в условиях экзистенциального кризиса, который в силу их эмоциональных особенностей может наступить в любой момент и фатально завершиться.

В своих предыдущих работах мы уже исследовали мотивационно-потребностную сферу лиц с комплексом Икара (или, как мы предпочитаем говорить, с «расстройством интеграции идентичности» — РИИ — этим термином мы и будем пользоваться в дальнейшем описании) с помощью теории судьбоанализа Л. Сонди [2]. Теория Л. Сонди основана на том, что типологически разные личностные структуры могут быть представлены сочетаниями восьми основных влечений [9]:

1. h:  

потребность в нежности и материнстве, желание быть женщиной, пассивность, женственность;

2. s:  

потребность в агрессии, садизме, желании быть мужчиной, по-отцовски заботиться о детях, активность, мужество;

3. e:  

потребность в накапливании грубых аффектов: ярости, ненависти, гнева, мстительности;

4. hy:

потребность в выставлении себя на всеобщее обозрение или эксгибиционизме, честолюбие;

5. k:  

потребность в ограничивании своего Я, эгосистола (оценивающее Я; материальное Я, захватывающее объекты в свою личную собственность);

6. p:  

потребность в расширении Я, эгодиастола (духовное Я);

7. d:  

потребность в поиске и приобретении объектов, анальность;

8. m: 

потребность в привязанности к приобретенному объекту, сохранение приобретенного объекта, оральность.

Каждое из них в зависимости от формализованных показателей выявляет с помощью теста Сонди ту или иную патологию или проблему обследуемой личности. В обоснование своего теста Сонди высказывает предположение, что наиболее выраженную силу и психодиагностическое значение имеют портреты, которые соответствуют наиболее значимым потребностям индивида и соответствуют его генетически обусловленным и динамически актуальным склонностям. Свои предположения Сонди аргументирует проведенными экспериментальными исследованиями теста и клиническими наблюдениями. Методика проведения теста Сонди основана на том, что испытуемому предъявляются шесть наборов по восемь карточек, на каждой из которых изображен человек с манифестной психической патологией (кататонической и параноидной шизофренией, гомосексуализмом, садизмом, эпилепсией, истерией, манией), символизирующей один из восьми факторов влечений в его нативном состоянии. Из восьми предъявленных респонденту карточек он выбирает два наиболее симпатичных (получающих обозначение «+») и два наименее симпатичных (получающих обозначение «−») портрета, и так всего шесть раз. На основании выбранных портретов составляется профиль влечений. Еще одним важным аспектом использования теста Сонди для анализа влечений Я является комплементарный метод, заключающийся в анализе не только «проводника» (как обозначаются влечения переднего плана полученного профиля), но и «следохода» — находящихся на заднем плане латентных тенденций, которые тем не менее перманентно «готовы» перейти в актуальный профиль.

Исследовав с помощью указанной методики лиц с РИИ, мы установили у них наличие структуры, образующейся вследствие склонности их к формированию расщепления влечений и названную нами «икарическим палиндромом»:

S + − P + − Sch − + C − + («проводник»)

S − + P − + Sch + − C + − («следоход»)

Интересно, что если описать полученные «проводник» и «следоход» с помощью основных признаков и символов, используемых Л. Сонди, то на первом плане мы «получим» пассивного, кроткого и совестливого «Авеля», испытывающего выраженную инфантильную привязанность к матери и стремящегося сохранить неизменные условия существования, в том числе путем ухода в мир фантазий. А на заднем плане теоретического комплементарно профиля мы имеем активно-агрессивного «Каина», стремящегося манипулировать окружением, аутичного, с тенденцией к негативизму, отсутствием привязанностей и постоянным стремлением к поискам. Учитывая высокую частоту расщепления влечений и тенденции к инверсии при таком расщеплении, мы в итоге получаем картину абсолютно дуальной личности (подробный анализ смотрите [2]).

Однако определение основных мотивационных тенденций личности — это только половина исследования. Теперь необходимо установить взаимосвязь этой личностной направленности с основными когнитивными и эмоциональными характеристиками, иначе вся предпринятая работа не будет стоить выеденного яйца. Кроме того, необходимо, по нашему мнению, связать полученные таким образом взаимосвязи с нейрофункциональным базисом, на основе которого они формируются. Придерживаясь теории Г.А. Мюррея, правило, определяемое им как «регнантность», а школой гештальтпсихологов — как «психофизиологический изоморфизм» и гласящее, что объективная структура мозговых процессов полностью соответствует субъективной структуре ментального опыта и наоборот [4], мы используем дополнительно в данной работе также нейрофизиологический подход. Для этого мы разделим лиц с РИИ на 2 группы. Согласно теории психосексуального развития З. Фрейда, уретральная стадия располагается между оральной и анальной и является промежуточной фазой катектирования либидо, характеризующейся в первую очередь нарциссическими установками. Если следовать логике работ, описывающих последовательность указанных стадий как зависящую от становления в процессе раннего онтогенеза функциональной межполушарной асимметрии головного мозга (ФМА), а именно: на оральной —преобладания активности правой гемисферы, на анальной — левой, то уретральная стадия будет, таким образом, характеризоваться «амбилатеральностью» полушарий [8]. Из трех основных признаков, описанных Г.А. Мюрреем для РИИ (энурез, катексис пламени, нарциссизм) [10], наиболее функционально связан с ФМА энурез [6]. Следовательно, если мы подберем лиц, обладающих двумя оставшимися признаками мюрреевской триады, но вместо энуреза имеющих уретральную фиксацию без энуреза (что соответствует «удерживающим» и «садистически-агрессивным» формам фиксации по К. Абрахаму) [1], то сможем проследить весь спектр влияний ФМА на формирование РИИ.

Материалы и методы

В течение 6 лет нами было обследовано 2433 студента 1—5 курсов Кыргызско-Российского Славянского университета и Кыргызской государственной медицинской академии. Из них было отобрано 180 человек в возрасте от 17 до 28 лет с наличием икарического комплекса. У всех был проведен и транскрибирован тест Сонди по методике, описанной выше.

В последующем для составления таблиц корреляции учитывались как значение фактора, так и его направленность. Таким образом, каждый фактор был разделен на два в зависимости от направленности («предпочтение» и «отвержение», обозначенные, соответственно, знаками «+» и «−») и каждый из полученных при этом факторов мог принимать различные значения в зависимости от степени выраженности (от 0 до 6). Кроме того, была создана дополнительная группа переменных путем аппроксимации степени выраженности полученных факторов к трем основным значениям: слабая выраженность (абсолютное значение от 0 до 1), средняя выраженность (абсолютное значение от 2 до 3), сильная выраженность (абсолютное значение от 4 до 6).

В дальнейшем все лица с РИИ были разделены на 2 группы: в основную группу номер один (ОГ1, 74 человека, средний возраст 19,2 ± 1,2) вошли лица с классической триадой признаков Г.А. Мюррея, в основную группу номер два (ОГ2, 106 человек, средний возраст 18,9 ± 0,9) — лица без энуреза, с наличием уретральной фиксации или единичными эпизодами энуреза.

При выборе методик для экспериментального психологического обследования мы ориентировались на необходимость исследования в первую очередь тех особенностей личности, которые, с одной стороны, характеризуют лиц с РИИ как высокоодаренных индивидуумов, с другой — составляют основу возникновения различных описанных выше рисков и классов опасностей, возникающих при их функционировании.

Для исследования когнитивных характеристик испытуемых были использованы следующие экспериментальные психологические методики: для определения уровня интеллектуального развития — тест «Стандартные прогрессивные матрицы» Дж. Рейвена (показатели — баллы, набранные по каждой из пяти шкал, обозначающих переход от наиболее простых к наиболее сложным формам абстрактно-логического мышления, и общий балл), а также тест «Кубики Коса» (показатель — балл, получаемый комбинированием времени и правильности выполнения заданий); для исследования когнитивных стилей: методика АКТ-70 К.У. Эттриха в модификации И.П. Шкуратовой (полезависимость/поленезависимость; показатели: N — количество правильных ответов, T — время выполнения, I — коэффициент ПЗ/ПНЗ, получаемый делением правильных ответов на время), методика словесно-цветовой интерференции «Тест Струпа» (гибкость/ригидность когнитивного контроля; показатели: время выполнения заданий T1, T2, T3), методика «Сравнение похожих рисунков» Дж. Кагана (импульсивность/рефлексивность; показатели: T — время выполнения, M — количество ошибок).

В качестве методик, определяющих эмоционально-мотивационные характерис-тики респондентов, были использованы: опросник уровня агрессивности Басса — Перри (несущий шкалы физической агрессии, гнева, враждебности; показатели: баллы по каждой шкале и общий балл), а также тест руки Вагнера («Hand-test», далее: «тест руки») — проективная методика, являющаяся средством глубинного исследования личности и дающая возможность валидно прогнозировать склонность к «открытому агрессивному поведению», в том числе и сексуальному. Включает в себя следующие шкалы: «Агрессия» (Agg), «Директивность» (Dir), «Аффектация» (эмоцио-нальность) (Aff), «Коммуникация» (Com), «Зависимость» (Dep), «Страх» (F), «Эксгибиционизм» (Ех), «Калечность» (Crip), «Описание» (Des), «Напряжение» (Теп), «Активные безличные ответы» (Act), «Пассивные безличные ответы» (Pas), «Галлюцинации» (Bas), «Отказ от ответа» (Fail), общее количество ответов (Sum). Далее вычисляются показатели:

Склонность к открытому агрессивному поведению определяется по формуле:

I = (Agg + Dir) − (Aff + Com + Dep)

Степень личностной дезадаптации отражается формулой:

MAL = Ten + Crip + F

Тенденция к уходу от реальности отражается формулой:

WITH = Des + Bas + Fail

Наличие психопатологии отражается формулой:

PATH = MAL + 2WITH

Показатели нарциссизма определялись с помощью следующих методик: «Шкала сензитивного нарциссизма» Х.М. Хендин и Дж.М. Чик в адаптации С.Б. Нестеровой, опросник «Темная Дюжина» в русскоязычной апробации Т.В. Корниловой с соавт., направленный на измерение черт темной триады — макиавеллизма, психопатии, нарциссизма (данный показатель, в отличие от предыдущего, интерпретируется нами как «экспансивный нарциссизм»). Для более дифференцированного описания личност-ных черт, входящих в обобщающее понятие «нарциссизм», был использован «Тест оценки нарциссизма» — клинико-психологическая тестовая методика, разработанная F.W. Deneke и B. Hilgenstock и адаптированная в 2003 году в НИПНИ им. Бехтерева Н.М. Залуцкой, А.Я. Вукс под руководством В.Д. Вида (далее — «тест Вида», с указанием шкалы), отображающий основные нарциссические свойства личности по 18 шкалам:

1)

бессильное self;

2)

потеря контроля эмоций и побуждений;

3)

дереализация/деперсонализация;

4)

базисный потенциал надежды;

5)

незначительное self;

6)

негативное телесное self;

7)

социальная изоляция;

8)

архаический уход;

9)

грандиозное self;

10)

стремление к идеальному self-объекту;

11)

жажда похвал и подтверждения;

12)

нарциссическая ярость;

13)

идеал самодостаточности;

14)

обесценивание объекта;

15)

идеал ценностей;

16)

симбиотическая защита self;

17)

ипохондрическая защита от тревоги;

18)

нарциссическая выгода от болезни.

Для определения ведущей руки использована группа методик, предложенная Доброхотовой Т.П. и Брагиной Н.Н.

С целью проведения нейрофизиологического исследования была подобрана группа из 20 студентов (контрольная группа — КГ, средний возраст — 18,9 ± 0,9), у которых не было зафиксировано ни одного из вышеуказанных признаков СИ. По 20 респондентов из каждой подгруппы (ОГ1 и ОГ2) в дальнейшем также прошли ЭЭГ-обследование, полученные данные затем были обработаны методом кросс-корреляционного анализа. Кросс-корреляционный анализ ЭЭГ проводился с помощью программного обеспечения аппаратного комплекса MitsarEEGStudio, которое, используя метод теории проекции графов в очень наглядной форме, позволяет отразить динамику перемещения фокусов максимальной активности и сопряженного угнетения областей левого и правого полушарий головного мозга.

Статистическую обработку результатов проводили с использованием пакета прикладных программ SPSS 16.0 for Windows. Критический уровень значимости при проверке статистических гипотез в данном исследовании принимается равным 0,05 (р-value — достигнутый уровень значимости). Сравнение данных проводилось при помощи критерия Манна—Уитни, в качестве поправки на множественную проверку гипотез был использован метод Бенджамини—Иекутиели, позволяющий избежать увеличения вероятности ошибки как первого, так и второго рода. Описание количественных признаков приведено в виде медианы и интерквартильного размаха. Степень выраженности корреляционных связей определялась с помощью коэффициента корреляции Спирмена.

Результаты и обсуждение

Первоначально выбранные группы респондентов были сравнены между собой согласно полученным данным показателей по всем проведенным методикам экспери-ментального психологического обследования. В таблицу № 1 сведены те из них, различия между которыми были признаны значимыми (p<0,05).

 

Таблица 1

Показатели данных экспериментального психологического обследования,
отличия между которыми между ОГ1 и ОГ2 признаны значимыми

Примечания: значения аппроксимированных показателей теста Сонди даны в виде показатель−(app)1—3, где 1,2,3 — соответственно степень выраженности показателя.

 

Данные, полученные с помощью кросс-корреляционного анализа ЭЭГ, представлены в таблице 2. Учитывая, что ранее мы публиковали данные кросс-корреляционного анализа ЭЭГ, относящиеся к отличию ОГ1 от КГ [7], здесь мы сосредоточимся на показателях ОГ2, отличающих ее от обеих указанных групп. Отличия между ОГ2 и КГ (полная цифровая сводка данных не приводится для того, чтобы статья не приобрела вид излишне громоздкой) примерно соответствуют таковым, полученным при сравнении ОГ1 и КГ, однако в данной группе наблюдается ослабление взаимодействия между префронтальными отделами головного мозга, которое в ОГ1 повышено, а в ОГ2 не отличается от нормативных значений. При сравнении ОГ1 и ОГ2 (таблица 2) у последних обнаружено ослабление межполушарных связей в области центральных, височных, теменных и затылочных отделов головного мозга, а также снижение взаимодействия левых височных, теменных и затылочных отделов с правой нижнетеменной областью, осуществляющей интеграцию всей поступающей сенсорной информации. Кроме того, в группах ОГ1 и ОГ2, согласно тестам Доброхотовой—Брагиной, достоверно большее количество амбидекстров по сравнению с КГ (p-value < 0,001), по количеству левшей и правшей группы достоверно не различаются). ОГ1 и ОГ2 между собой по показателю преобладающей руки отличий не имеют, но они достоверно отличаются по наличию т.н. «транс-форм» преобладания ведущей руки, согласно классификации В. А. Геодакяна (комбинация ведущей руки с преобладающим контралатеральным полушарием) [3]. А именно: среди лиц, входящих в ОГ2, достоверно больше обладающих ведущей правой рукой в комбинации с ведущим левым полушарием (p-value < 0,05), а среди ОГ1 — лиц, обладающих ведущей левой рукой с ведущим правым полушарием (p-value < 0,05).

 

Таблица 2

Средние показатели коэффициента кросс-корреляции (ККр) по данным
кросс-корреляционного анализа ЭЭГ ОГ1 и ОГ2

Примечания: в таблице приведены данные только по отведениям, отличия по которым остались статистически значимыми после проверки по методу Бенджамини — Иекутиели.

 

Как видно из таблицы 1, количество отличающих обследуемые группы показателей по абсолютным значениям невелико. Лица из ОГ1 характеризуются большим уровнем экспансивного нарциссизма, открыто проявляемой агрессии, при этом у них чаще выявляются выраженные случаи показателя hy−, что свидетельствует о доминировании у них совестливости, робости и «моральности» и страхе сензитивных отношений, переходящем в стремление бегства от действительности в мир фантазий. Интересно, что при этом у лиц из ОГ2 более высокие показатели по уровню социальной изоляции (тест Вида 7), что вступает в противоречие с предыдущими данными по hy− для ОГ1. Однако здесь речь идет о разных видах изоляции: в ОГ1 мы говорим о страхе особых (близких) отношений. По-видимому, для данных лиц не так важна в целом необходимость создавать коммуникацию с окружающими кроме достаточно узкого круга лиц. Лица из ОГ2 более склонны к активному проявлению деятельности, без защиты от нее в форме изоляции, что сразу усложняет адаптацию в среде, так как контактировать приходится с бо́льшим количеством окружающих в целом. Кроме того, у лиц из ОГ2 чаще встречаются выраженные степени показателя d−, что свидетельствует о выраженной тенденции к постоянству, интерпретируемой в терминах З. Фрейда и Л. Сонди как высокий уровень выраженности анальной фиксации. Следовательно, этот показатель в совокупности с данными нейрофизио-логического обследования и исследования ФМА впервые указывает на правильность наших предположений относительно преобладания в ОГ2 признаков анальной фиксации наряду с нейрофункциональным доминированием левой гемисферы головного мозга.

Полученные данные корреляционных взаимосвязей теста Сонди и проведенных методик экспериментального психологического обследования были разделены на показатели, относящиеся к когнитивной сфере и эмоционально-мотивационной сфере, сведены в таблицы и представлены для обсуждения по отдельности.

Когнитивные показатели

Таблица 3

Корреляционные взаимоотношения показателей теста Сонди и когнитивных показателей ОГ1 и ОГ2

 

Необходимо сразу отметить, что количество значимых корреляций, связывающих тест Сонди и показатели когнитивных тестов, явно отличается в каждой из исследуемых групп. В ОГ1 количество подобных связей больше по вектору Sch, в ОГ2 — по векторам  P и C. Таким образом, у лиц из ОГ1 более стабильной являются показатели сферы «Я», в ОГ2 — показатели пароксизмального влечения и сферы контактов. Это совпадает с замеченной нами в процессе работы с респондентами характерной тенденцией лиц из ОГ1 ограничивать взаимодействие с окружающим миром вследствие их выраженной интровертированности. Лица из ОГ2 более интенсивно вступают во взаимоотношения с объективной реальностью и более расположены к активной контролирующей деятельности. По вектору S количественных отличий между группами практически нет, однако качественно имеющиеся корреляции различны. В ОГ1 фактор h+ положительно коррелирует со скоростью обработки вербальной информации по тесту Струпа, в ОГ2 — со скоростью перехода невербальной информации на вербальный уровень и общим показателем гибкости. Таким образом, лица из ОГ1 практически не зависят от скорости совместной обработки информации обеими гемисферами, в отличие от ОГ2, где скорость лимитирована снижением межполушарного взаимодействия. Интересно, что при этом показатели отвергаемого фактора  h (h−) коррелируют в ОГ1 только со временем, которое тратится на обработку информации, причем отрицательно, а в ОГ2 — с показателем полисемантизма по методике «исключение предметов», но уже положительно. То есть отвержение работы с наличным объектом обусловливается примерно одной причиной — учетом количества деталей, однако с разными следствиями: либо замедлением скорости работы с информацией (для ОГ1), либо с трудностью отделить релевантную информацию от нерелевантной (для ОГ2). Положительная корреляция фактора e− с показателями полисемантизма по методике «исключение предметов» в ОГ1 обозначает, учитывая редкость подобного выбора, усиление трудностей контакта с объектом в процессе активной деятельности, что способствует ее снижению. Разница активность/пассивность между группами, следовательно, довольна заметна. Показатели демонстративности в ОГ2 увеличиваются с возрастанием уровня интеллекта испытуемых, а степень агрессивности положительно коррелирует с гибкостью мышления, что совсем не отмечается в ОГ1, где степень выраженности демонстративности достоверно ниже — контроль, достигаемый функциональным доминированием левого полушария в ОГ2, явно снижается с возрастанием лабильности когнитивных показателей, которая для анальной фиксации, по-видимому, совсем не характерна.

Значимые корреляции в сфере «Я» в группе ОГ2 проявляются, в первую очередь, в факторе интроекции k+, причем это отрицательные корреляции с интеллектуальным уровнем интеллекта, особенно в серии D теста Рейвена, иллю-стрирующей эффективность комбинаторного мышления. Положительная корреляция этого же фактора со временем обработки информации по тесту АКТ-70 в группе ОГ1 несет аналогичный вывод: интенсивная интроекция, характерная для анальной фиксации, снижает гибкость и скорость работы когнитивных процессов. Показатели поленезависимости по тесту АКТ-70 и тесту Рейвена отрицательно коррелируют с фактором отрицания и аутодеструкции k− и положительно — с нарциссическим фактором р+ (по тесту «Кубики Коса»), что указывает на роль интеллектуального уровня не только в целом в контроле поведения по Л. Терстоуну, но, учитывая тенденцию лиц с РИИ к самоповреждению, в отличие от проявляемой вовне агрессии, особенно подчеркивают положительную роль субъективной интеллектуальной оценки состояния. Что касается положительной корреляции уровня количества ошибок в тесте Кагана и фактора р−, то она позволяет сделать вывод, что в случае проективных техник защиты сразу увеличивается количество допускаемых ошибок, поэтому проекция используется гораздо реже, чем инфляция: «Я» лиц из ОГ1 склонно к расширению своей структуры со слиянием с объектами внешнего мира, а не отказом от себя в пользу данных объектов. Это интенсивно размывает границы «Я» и способствует высокой частоте деперсонализационных расстройств.

С увеличением уровня гибкости мышления снижается уровень выраженности анальной фиксации по фактору d в ОГ1 и увеличивается стремление к поиску объекта. В ОГ2 уровень выраженности анальной фиксации (которая у представителей ОГ2 достоверно выше по значению, чем в ОГ1) гораздо интенсивнее коррелирует с поленезависимостью (отрицательно) и показателем уровня «вербализации» обработки информации (отрицательно), что подтверждает участие в формировании анальной фиксации снижения межполушарного взаимодействия и скорости передачи информации между гемисферами головного мозга.

Личностные показатели

Таблица 4
(1 часть)

Корреляционные взаимоотношения показателей теста Сонди и показателей личностных тестов ОГ1

 

Таблица 4
(2 часть)

Корреляционные взаимоотношения показателей теста Сонди и показателей личностных тестов ОГ2

 

Корреляции вектора S и личностных тестов в ОГ1 свидетельствуют о том, что направление либидинозной энергии на объект, то есть активная работа с окружающим миром, снижает уровень интровертированности данных лиц и значения показателей сензитивного нарциссизма, увеличивая при этом показатели нарциссизма экспансивного и стремление контролировать объект. В какой-то степени это демонстрируют и показатели лиц из ОГ2, однако с увеличением катексиса либидо на объекте возрастают проявления слабо контролируемой (импульсивной) агрессивности, в том числе направленной на саму личность. Таким образом, если в ОГ1 работа с объектом является скорее вынужденной «внутренней» мерой структуризации сознания, ведущей к некоторой стабилизации состояния, в ОГ2 эта стабильность поддерживается более интенсивным и нарочито «внешним» сознательным контролем поведения, более подверженным срывам регуляции.

Интересные отличия между исследуемыми группами респондентов наблюдаются в векторе Р. Если для ОГ2 характерны достаточно предсказуемые тенденции:

положительно коррелируют фактор «совестливости и моральности» е+ с аффили-ативностью данных лиц и отрицательно — с показателями их нарциссизма, агрессивности и эксгибиционизма;

преимущественно положительно коррелирует фактор демонстративности hy с тенденцией отвержения: общий уровень агрессии, стремления к похвалам и подтверждению собственной значимости увеличиваются с увеличением контроля, так как не проявляются в деятельности, а положительная самооценка личности снижается;

то в ОГ1 с повышением значения фактора е+ увеличиваются показатели не только экспансивного, но и сензитивного нарциссизма, а с возрастанием аффилиативности личности увеличивается и уровень проявляемой агрессии. То есть лица, входящие в ОГ1, менее дифференцированно работают с объектом и «сплавляют» направленные на него импульсы в единое целое, что свидетельствует об отсутствии функционального доминирования контроля деятельности и амбилатеральном уровне межполушарной интеграции.

Вектор Sch в ОГ1 демонстрирует основные признаки столь часто предпочита-емой ими инфляции «Я»: увеличение при последней показателей нарциссического ухода от реальности, «грандиозности» «Я», снижения уровня коммуникации и напряжения, возникающего в процессе осуществления последней. Проекция и интроекция как механизмы защиты и адаптации полностью игнорируются — все отведенное им пространство заполняет инфляционный «пузырь» расширенного «Я» с потерей границ личности. В отличие от ОГ1, у лиц с ОГ2 явно заметна гораздо более высокая частота использования в качестве психологической защиты проективно-интроективных механизмов. Однако, учитывая их разнонаправленность (интроекция усиливает агрессию и нарциссическую экспансию, проекция снижает), при этом формируется исключительно хрупкий баланс, поддерживаемый жестким контролем, перманентно способным к нарушению функционирования.

Надо отметить, что, в отличие от когнитивных тестов, в проявлениях личности вектор С в ОГ2 почти не несет корреляций, кроме некоторого увеличения пассивности функционирования личности по мере увеличения выраженности анальной фиксации d−. А вот увеличение уровня контактов у лиц из ОГ1 явно снижает показатели их нарциссизма (как экспансивного, так и сензитивного), уровень страха и демонстра-тивности, что, по-видимому, способствует большей эмоциональной лабильности в поведении данных лиц и смены ими сферы деятельности (в терминологии Л. Сонди — «отправление на поиски нового объекта»). Однако трудности работы с любым новым объектом и возрастающая при этом степень напряженности функционирования рано или поздно ведут к снижению уровня интенсивности взаимодействия и возвращению к прежнему объекту (чаще всего инцестуозной привязанности).

Основным итогом проведенного исследования является демонстрация влияния особенностей функциональной активности головного мозга на формирование психических особенностей индивида. А именно: возрастание уровня взаимовлияния полушарий головного мозга, степени их взаимодействия и интеграции в работе с образованием эквипотенциальной системы без выраженного доминирования однонаправленной стратегии деятельности, по правилу психофизиологического изоморфизма полностью изменяет проявления активности личности. Последняя становится более интроверти-рованной, замкнутой, и в то же время лабильной в поведении, склонной к формированию инфляционного взаимодействия с окружающим миром и «размыванию» собственных границ с образованием деперсонализационных феноменов — следова-тельно, при этом возрастают проявления оральной фиксации. Противоположная тенденция (снижение интенсивности межполушарного взаимодействия с унилатеральным доминированием (чаще) левой гемисферы) создает картину более ригидной, но в то же время и более активной личности, стремящейся к самоконтролю и контролю над окружающими объектами, — то есть более выраженными становятся проявления анальной фиксации. Таким образом, данная работа может служить примером возможности изучения описанных в классических трудах феноменологических проявлений личностного функционирования на современном уровне развития науки и, особенно, междисциплинарного подхода в исследованиях.

 

Литература

1.  Абрахам К., Гловер Э., Ференци Ш. Классические психоаналитические труды. – М.: Когито-Центр, 2009. – 223 с.

2.  Архетип интеллектуальной деятельности: современная методология дескрипции протофеномена / А.А. Бадалов, С.Н. Бровкина, М.Р. Арпентьева [и др.] // Клиническая и специальная психология. – 2020. – Т. 9, № 1. – С. 1–16. doi: 10.17759/cpse.2020090101

3.  Геодакян В.А. Асинхронная асимметрия // Журнал высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова. – 1993. – Т. 43, № 3. – С. 543–561.

4.  Карнышев А.Д. Изоморфизм и эмерджентность как феномены нейрофизио-логии и организационной психологии // Организационная психология. – 2015. – Т. 5, № 3. – С. 26–48.

5.  Кернберг О.Ф. Тяжелые личностные расстройства. Стратегии психотерапии. – М.: Класс, 2014. – 464 с.

6.  Москвин В.А., Москвина Н.В. Межполушарные асимметрии и индивидуальные различия человека. – М.: Смысл, 2011. – 368 с.

7.  «Принцип химеры»: квалитативный анализ психофизиологического изоморфизма лиц с расстройством интеграции идентичности / А.А. Бадалов, С.Н. Бровкина, М.Е. Давидович [и др.] // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. – 2018. – № 2. – С. 3–10. doi: 10.31363/2313-7053-2018-2-3-10

8.  Сандомирский М.Е., Белогородский Л.С., Еникеев Д.А. Периодизация психи-ческого развития с точки зрения онтогенеза функциональной асимметрии полушарий // Современные проблемы физиологии и медицины. – Уфа: Баш. гос. мед. университет, 1997. – С. 44–63.

9.  Сонди Л. Учебник экспериментальной диагностики влечений. Глубинно-психологическая диагностика и ее применение в психопатологии, психосоматике, судебной психиатрии, криминологии, психофармакологии, профессиональном, семейном и подростковом консультировании, характерологии и этнологии. – М.: Когито-Центр, 2005. – 557 с.

10.  Murray H.A. American Icarus // Clinical Studies of Personality / ed. by A. Burton, R.E. Harris. – N.Y.: Harper and Row, 1955. – Vol. II. – P. 615–641.

 

Ссылка для цитирования

УДК 159.923.3:616.89

Психофизиологические особенности взаимодействия когнитивной и эмоционально-мотивационной сфер лиц с расстройством интеграции идентичности / А.А. Бадалов, С.Н. Бровкина, Е.В. Суманов [и др.] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2020. – T. 12, № 6(65) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

Psychophisiological features of the integration of the cognitive and
emotional-motivational spheres of individuals with identity integration disorder

Badalov A.A.1
E-mail: andrey.badalov@bk.ru

Brovkina S.N.2
E-mail: brovkina04@gmail.com

Sumanov Y.V.3
E-mail: sum-evgenij@yandex.ru

Sorokin A.A.1
E-mail: asorokin@rambler.ru

1 Kyrgyz-Russian Slavic University
44 Kievskaya st., Bishkek, 720000, Kyrgyz Republic
Phone: +996 (557) 19-10-87

2 Kyrgyz State Medical Academy named after I.K. Akhunbaev
92 Akhunbaev st., Bishkek, 720020, Kyrgyz Republic
Phone: +996 (312) 54-58-81

3 Medical Center of Neurophysiological and Vascular Research
124 Karasaev st., Bishkek, 720005, Kyrgyz Republic
Phone: 031 254-26-75

Abstract. The article considers the influence of neurofunctional features of the brain on the formation of the individual’s mental properties from the perspective of the rule of psychophysiological isomorphism. On the example of persons with an identity integration disorder, formed against the background of a change in functional interhemispheric asymmetry, the influence of the latter on the degree of interaction of cognitive and emotional-motivational characteristics of mental activity is estimated. From the perspective of modern science, the psychoanalytic theory of ontogenesis is considered. The conceptual models formed within the framework of the latter receive a methodological impetus for further development.

Key words: pesronology; psychophysiological isomorphism; identity integration disorder; Icarus complex; functional interhemispheric asymmetry.

For citation

Badalov A.A., Brovkina S.N., Sumanov Y.V., Sorokin A.A. Psychophisiological features of the integration of the cognitive and emotional-motivational spheres of individuals with identity integration disorder. Med. psihol. Ross., 2020, vol. 12, no. 6 [in Russian, abstract in English].

 

  В начало страницы В начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2020 РіРѕРґ

2019 РіРѕРґ

2018 РіРѕРґ

2017 РіРѕРґ

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ