Арт-терапевтическая среда с точки зрения клинического, социального и экологического подходов

Копытин А.И. (Санкт-Петербург, Россия)

Копытин Александр Иванович –  доктор медицинских наук, профессор кафедры психологии; Санкт-Петербургская академия постдипломного педагогического образования, ул. Ломоносова, 11, Санкт-Петербург, 191002, Россия. Тел.: 8 (812) 572-25-49; –  доцент кафедры психотерапии; Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И. Мечникова, ул. Кирочная, 41, Санкт-Петербург, 191015, Россия. Тел.: 8 (812) 303-50-50. E-mail: alkopytin@rambler.ru

Аннотация. В статье анализируются разные содержания понятия «арт-терапевтическая среда» с точки зрения традиционных и новых методологических подходов, включая системный подход, психологию окружающей среды, экопсихологию и экотерапию. Неоднозначность определений «арт-терапевтической среды» в соответствии с психоаналитической теорией и клиническими взглядами, с одной стороны, и социально-ориентированными и экологическими подходами, с другой стороны, обусловливает проблемный характер ее рассмотрения и отражает многообразие перспектив развития арт-терапии в современных условиях. Статья отражает основные идеи, представленные в начале недавно опубликованной книги «Зеленая студия: природа и искусство в психотерапии» (Happauge, New York: Nova Science Publishers, 2016; доступно на: https://www.novapublishers.com/catalog/product_info.php?products_id=56631).

Ключевые слова: арт-терапия; среда; психоаналитический подход; клинический подход; социальный подход; персонализация.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

Введение

В последние годы отмечается значительное расширение спектра форм и областей использования арт-терапии в отечественной и зарубежной лечебно-профилактической и реабилитационной практике. Формируются новые подходы к арт-терапевтической работе. Происходит становление новых моделей клинической [2; 10; 50; 59; 64; 65], социальной [12; 14; 29; 30; 34] и экологически-ориентированной арт-терапии [3; 17; 18; 19; 52]. Они характеризуются все более тесной связью с клинической медициной, с одной стороны, и повышенным вниманием к социокультурным и иным средовым факторам — с другой стороны.

Одной из важных тенденций развития современной арт-терапии и других терапевтических подходов в целом является усиление внимания к среде как одному из важных условий эффективности лечебно-профилактических и реабилитационных мероприятий [9; 31; 32; 37; 38; 39; 40; 41]. Повышение внимания к среде как одному из факторов эффективного лечения, обучения и социализации также в последние годы отмечается в медицине, социальной работе и образовании [1; 5; 6; 7; 8]. Проникновение арт-терапии в деятельность разных служб и учреждений определяет условия, в которых проводятся арт-терапевтические мероприятия, накладывает свой отпечаток на формирующиеся представления об арт-терапевтической среде.

Определения терапевтической среды

Используемые на сегодняшний день представления о терапевтической среде и ее функциях тесно связаны с психологическими (прежде всего, психодинамическими) теориями отношений, рассматриваемых в качестве наиболее общей основы терапевтических изменений. Основное внимание в этих теориях обращается на формирование терапевтических отношений, обеспечивающих кристаллизацию психологических феноменов и взаимное оформление личностного опыта клиента и психотерапевта. Терапевтическая среда, наряду с другими факторами, создает условия для установления и развития терапевтических отношений, основанных на доверии и безопасности и на соблюдении терапевтических интересов клиента. Она обозначает границы лечебного процесса и отношений клиента и терапевта, которые неразрывно связаны с этическими принципами терапии.

В то же время, разные психотерапевтические подходы несколько по-разному трактуют понятие терапевтической среды и наделяют ее разными функциями. Нельзя не признать, что традиционные психодинамические и клинические представления о терапевтической среде характеризуются существенными отличиями от тех представлений, которые характеризуют постмодернистские подходы, включая экотерапию, социально-ориентированные направления и нарративный подход. Если в традиционных психотерапевтических подходах (связанных, прежде всего, с психоанализом) терапевтическая среда рассматривается преимущественно как «нейтральная», закрытая, устойчивая и находящаяся под контролем терапевта, то в экотерапии и социально-ориентированных постмодернистских подходах она представляется как более открытая и динамичная. Хотя клиенты могут находиться в институциональной среде, поддерживается их перемещение в более открытое социальное, культурное и природное пространство — это важное условие достижения лечебно-профилактических и реабилитационных эффектов. Перемещаясь в это пространство, клиенты, как правило, занимают активную позицию. Они не только ощущают на себе его воздействие, но и в той или иной форме сами воздействуют на окружающую среду.

Представления о терапевтической среде на сегодняшний день не исчерпываются теми ее смысловыми нагрузками и функциями, которые связаны с процессом психотерапии и отношениями клиента и терапевта, они зачастую также охватывают более широкий спектр отношений, формируемых внутри лечебного учреждения между получателями и поставщиками услуг. В эти отношения оказываются включенными полипрофессиональная бригада специалистов и терапевтическое сообщество, медицинское и иное оборудование лечебно-профилактического учреждения, родственники пациентов, общественные волонтерские организации, принимающие участие в процессе лечения, архитектура и дизайн помещений, искусство, природа и иные элементы. Все они призваны создать атмосферу наибольшего комфорта для получателей и провайдеров услуг и обеспечить оптимальный лечебно-реабилитационный эффект. При рассмотрении терапевтической среды в последние годы также имеют в виду ее физические, психологические и социальные составляющие.

Арт-терапевтическая среда с точки зрения психоаналитического и клинического подходов

Исторически клиническое направление в арт-терапии, особенно за рубежом, тесно связано с психоанализом с его пониманием природы, лечебных факторов и условий эффективной психотерапии. Несмотря на то, что в последние годы психоаналитические представления в клиническом подходе дополняются иными, не связанными с психоанализом концепциями, следует кратко рассмотреть основные отличия психоаналитических взглядов на терапевтическую среду.

Согласно психоаналитическим представлениям, психотерапевтическое пространство рассматривается как особая среда, в которой происходит взаимодействие между психотерапевтом и клиентом. Терапевтическая среда должна быть достаточно закрытой, создавать ощущение доверия и безопасности, защищать приватность и конфиденциальность терапевтического альянса, минимизировать отвлекающие воздействия. Не случайно при характеристике арт-терапевтического кабинета подчеркивается психологическая атмосфера интимности [9], выступающая предпосылкой формирования «экологии взаимного влияния» [60].

Важным назначением психотерапевтической среды, согласно психоаналитическим представлениям, является создание условий для психологического регресса как важного условия проявления и осознания привычных схем мышления и поведения клиента. Арт-терапевтический кабинет служит для него своеобразным «убежищем», создает условия для дистанцирования от привычной среды жизнедеятельности, поддерживает процессы активного воображения. «Что бы здесь (в арт-терапевтическом кабинете) ни происходило, — пишет J. Schaverien, — оно будет в той или иной степени отделено от повседневной жизни… Это имеет очень большое значение, так как без ощущения пространства, вынесенного за пределы внешнего мира, будет сохраняться склонность пациента действовать и реагировать неосознанно, то есть так же, как он вел себя в повседневной жизни. Наличие же определенных границ обеспечивает возможность для поддержания психотерапевтической дистанции. Это также позволяет клиенту отстраниться от внешнего мира, что дает ему возможность психологического регресса и функционирования в качестве наблюдателя за своим собственным поведением» [75, c. 149].

J. Schaverien рассматривает физическую среду кабинета и похожие на ритуалы действия арт-терапевта во время сеансов в качестве метафор внешней рамки. Внутри этой внешней рамки есть еще одна — внутренняя рамка, организующая создание образов и психические процессы клиента. Она сравнивает данный процесс организации опыта путем его помещения в рамку с видом из окна. Такая рамка акцентирует внимание на том, что в конкретный момент времени представляет для клиента наибольший интерес. Подходящая, умело организованная среда арт-терапии формирует ощущение «расслабленного ожидания, повышенной восприимчивости, блуждающего сознания и расфокусированного восприятия» [Там же. С. 68]. Творческий процесс, протекающий в такой среде, в основном отражает содержание внутреннего мира (бессознательного) клиента, опосредует и потенцирует терапевтические отношения.

Традиционный клинический подход к рассмотрению лечебной среды признает ее как обеспечивающую охранительный режим и относительную изоляцию от внешнего пространства в целях безопасности самого пациента и общества. Это длительное время определяло систему содержания психически больных. Основные признаки арт-терапевтической среды в соответствии с психоаналитическими (и в определенной мере — клиническими) представлениями — следующие:

Зарубежные критики клинической модели в арт-терапии полагают также, что защитная и контролирующая функции терапевта, распространяющиеся на его отношение к среде терапевтического кабинета, отражают властные отношения в обществе. Представители помогающих профессий не являются «невинными», но реализуют определенную политику, основанную на регламентированных статусных различиях в обществе, касающихся поставщиков и получателей услуг (пациентов)» [72]. Клиническая и психодинамическая модели в психотерапии с характерным для них пониманием функций терапевтической среды оказываются детерминированными социальными отношениями и интересами властных социальных групп, а также представлениями о личности и процессе ее формирования, психической норме и патологии и задачах лечения [69, с. 71].

По мере развития арт-терапии и ее возрастающего сближения с медициной некоторые представители данного направления стали выражать сомнение в том, что лечебные учреждения являются подходящей средой для «созидания души» (“soul making”), по выражению одного из лидеров американской арт-терапии S. McNiff [60, c. 183]. Внутри профессиональной арт-терапии обозначилось потивостояние между клинико-ориентированным подходом и социально-ориентированным, более тяготеющим к восприятию среды арт-терапевтической студии как открытой для влияний окружающего ее пространства социума и культуры и способной вносить вклад в его преобразование. В то же время нельзя не признать, что, даже в соответствии с клиническими и психодинамическими представлениями, характеристики терапевтической среды могут меняться, в зависимости от этапа психотерапии (лечения). К концу курса лечения, например, внешние границы становятся более проницаемыми, поддерживается перемещение во внешнюю среду, и происходит фокусировка не только на терапевтических, но и на внешних отношениях.

Среда современных медицинских (в частности, психиатрических) учреждений более дифференцирована. В психиатрическом стационаре, например, существуют «острые» отделения, предназначенные для активного лечения пациентов с острыми психическими расстройствами. Наряду с ними есть реабилитационное отделение, куда пациенты поступают на долечивание и получение психологической и психосоциальной поддержки. Такие отделения служат своеобразным «переходным пространством», в котором пациенты готовятся к перемещению в более открытую социальную среду. В амбулаторных психиатрических учреждениях также существуют разные отделения — «дневные стационары», реабилитационные блоки и т.п. Все это обусловливает большую вариативность построения среды для лечебно-профилактических и реабилитационных занятий, связанных с использованием искусства и арт-терапии, в медицинских учреждениях.

Весьма показательной в этом отношении является деятельность Алексианеровской психиатрической клиники г. Мюнстера (Германия), превратившейся за последние годы в один из европейских центров развития инновационных форм лечебно-реабилитационной работы, связанных с творческим самовыражением психически больных людей. Художественное отделение клиники под названием «Kunsthaus Kannen» представляет собой отдельно стоящее здание с оборудованными на его базе арт-мастерскими, выставочным залом, библиотекой книг по изобразительному искусству и архивом художественных работ. Эта клиника (главный врач — психиатр и психотерапевт Клаус Тельгер) традиционно придавала большое значение созданию гуманной институциональной среды, разные элементы которой (включая ландшафт, расположенные на территории больницы культурные объекты, отношения персонала и пациентов) способствуют наилучшим лечебно-реабилитационным эффектам.

Арт-терапия и терапия занятостью на основе творческой деятельности больных начали постепенно внедряться в клинике в 1980-е годы. Постепенно сложились две основные формы использования изобразительной деятельности больных с целью их лечения и реабилитации — более динамичный и ориентированный на пациентов с небольшими сроками стационарного лечения вариант проведения занятий (арт-психотерапия) и студийный, предназначенный для пациентов с длительными сроками госпитализации либо для проживающих на базе больницы.

С середины 1990-х годов деятельность художественного отделения клиники выходит на новый уровень благодаря строительству для него отдельного здания, формированию коллекции работ пациентов, систематической организации выставок, обмену научно-методической информацией с университетскими центрами, учреждениями здравоохранения и культуры, расположенными в Германии и других странах. За 30 лет было собрано более пяти тысяч работ пациентов. Они представляют собой не только живописные и графические произведения, но и скульптуры. За последние десять лет художественное отделение клиники выпустило множество фильмов, отражающих творческие достижения больных.

К началу 2000-х гг. клиника превратилась в один из европейских центров поддержки искусства в психиатрической среде, открытых для ценителей такого искусства и уделяющих большое внимание не только каждодневной работе с приходящими в студию больными, но и сохранению, описанию и изучению их художественной продукции, ее продвижению на арт-рынок. На базе художественного отделения «Kunsthaus Kannen» прошло несколько крупных междисциплинарных научно-практических конференций, посвященных творческой реабилитации и арт-терапии, искусству аутсайдеров. Кроме того, начиная с 2009 г., раз в два года клиника организует международный форум художественных ателье, в рамках которого свой опыт и работы больных представляют десятки арт-студий из разных стран мира; также проводятся сопутствующие симпозиумы и семинары.

Среда социальной арт-терапии

Важным вектором развития современной арт-терапии является социальная арт-терапия [12; 14; 29; 30; 34]. В определенной мере она оказывает влияние на арт-терапию клиническую. Социальная арт-терапия имеет ряд характерных особенностей, а именно:

Исторически социально-ориентированное направление в арт-терапии (как более интегрированное в окружающее социокультурное пространство) связано с моделью арт-терапевтического художественного ателье (студии) и с «лечебным искусством» (therapeutic art), придающим большее значение поддерживающим факторам, проявляющимся в процессе творческой деятельности, нежели факторам, связанным с терапевтическими отношениями или применением симптомо- и личностно-ориентированных вмешательств [53; 56; 57; 58; 70]. Во второй половине ХХ века студийный социально-ориентированный подход развивался под влиянием гуманистической и холистической и адаптационной моделей арт-терапии [11; 61; 62; 63; 66]. В последние годы он зачастую приобретает форму социального активизма, сближается с движением за развитие местных сообществ (community building) [13; 35; 42; 77; 79; 80].

L.G. Bronwen [20] считает, что студийный подход в арт-терапии изначально располагался «на периферии» арт-терапии, ориентированной на интеграцию в среду медицинских учреждений; однако со временем, начиная с 1990-х годов, студия стала возрождаться и приобрела новые импульсы для своего развития. Представители данного направления в арт-терапии стали предпринимать попытки «включения арт-студий в жизнь местных сообществ… Арт-терапия на базе студий стала приобретать форму коллективной творческой активности, выражая актуальные запросы и ресурсы сообществ» [Там же. С. 114]. Из «убежища» студия стала превращаться в передний край социальной активности разных слоев населения.

Развитие новых форм арт-терапии, связанных с искусством как проявлением социально активной позиции граждан, стимулировало развитие новых концепций творческой деятельности. В отличие от классических психодинамических концепций творческой деятельности, рассматривающих ее преимущественно как акт свободного индивидуального самовыражения, приводящего к отреагированию переживаний и внутрипсихических конфликтов, новые концепции делают акцент на активизации внутреннего потенциала адаптивности и сопротивляемости патогенным воздействиям среды. Повышенное внимание обращается на развитие позитивных социальных связей, сплачивание сообществ на основе совместных занятий творческой деятельностью в условиях открытых студий или ателье. Творческая деятельность в рамках этих новых концепций зачастую также рассматривается как ориентированная на преобразование окружающей среды личностью и социальной группой.

Одну из новых концепций творческой деятельности, поддерживающих социально-ориентированную арт-терапию, развивает такой автор, как S. Levine [54; 55]. Согласно S. Levine, творческая деятельность — это созидательная активность субъекта в широком смысле слова. Она имеет своей главной задачей не столько индивидуальное личностное самовыражение, сколько созидание мира не только для себя, но и для других. S. Levine [55] отмечает, что, в соответствии с данной концепцией, «творческая деятельность представляет собой не какую-то узкоспециализированную форму художественного творчества, но является выражением и развитием базовой способности людей к оформлению среды жизнедеятельности. Человеческие существа отличаются от других биологических видов тем, что они адаптированы не к какому-то определенному физическому и природному месту обитания, но обладают способностью сами создавать для себя подходящие условия, используя возможности разных условий среды. Создавая для себя подходящие условия, человек оформляет и реорганизует среду обитания. Он создает мир и, тем самым, творит себя» [Там же. С. 23–24].

Данная концепция позволяет переосмыслить роль терапевтической среды, в частности, среды арт-терапии, как создающей условия для оформления и организации среды обитания в разных смыслах этого слова. Другой известный представитель американской арт-терапии, S. McNiff [63], передает эту идею следующим образом: «Арт-терапевтическая студия поддерживает веру в то, что небольшие группы людей, формирующие творческие сообщества, могут влиять на социальную среду… Самые сложные проблемы могут решаться благодаря совместной творческой активности людей, объединенных на основе определенной жизнеутверждающей задачи…» [Там же. С. 83].

C. Moon [67] убедительно выражает данную позицию, отмечая: «Наша миссия очевидно связана с развитием местных сообществ, а не с помощью отдельным лицам. Сейчас профессиональные границы арт-терапевта зачастую размыты. Все, кто работает на базе студии, оказывают помощь друг другу, и никого не воспринимают здесь как «пациента». Поэтому нередко сложно определить, кто посещает студию за счет средств страховой медицины, а кто работает на базе студии и получает за это заработную плату. В студии ощущается особая атмосфера погружения в мир творчества, это иная атмосфера, чем та, которая характерна для арт-терапевтических кабинетов на базе больниц. Они более удалены от мест проживания и жизнедеятельности людей. В студии ощущается присутствие родственников клиентов, арт-терапевтов, студентов-практикантов, представителей мира искусства. Все они работают в одном пространстве, создавая новое качество жизни и особую общность» [Там же. С. 4].

В последние годы реализуется все больше проектов с участием арт-терапевтов и художников за рамками медицинских учреждений. Арт-терапия в буквальном смысле «выходит на улицы», в места проживания и жизнедеятельности людей. Это существенно влияет на современное понимание арт-терапевтической среды. Оно наполняется новым содержанием. В противоположность психоаналитическому, клиническому взгляду на терапевтическую среду, социально-ориентированный подход в арт-терапии рассматривает ее как «переходное пространство» в отношениях клиента с более широкой социокультурной и природной средой, поддерживает его включение, реинтеграцию в эту среду. Основные признаки арт-терапевтической среды в соответствии с представлениями социальной арт-терапии следующие:

Обсуждая то, как социальный активизм может быть реализован в терапии искусством, K. Estrella [29] отмечает, что от специалистов в этой области требуется «…признание комплекса социальных проблем и их причин, связанных с социальной политикой, экономикой и отношениями с окружающей средой. Эти проблемы охватывают разные сферы. Наряду со многим другим, к ним относятся проблемы окружающей среды, требующие соответствующих общественных инициатив…» [Там же. С. 51].

Ярким примером социально-ориентированного подхода в арт-терапии и его влияния на представления об арт-терапевтической среде могут служить многие современные амбулаторные художественные ателье. В отличие от ранних художественных ателье в психиатрических больницах, рассчитанных на пациентов с длительными и практически неограниченными сроками госпитализации, многие современные ателье представляют собой такое творческое пространство, которое максимально приближено к жизни пациентов за пределами клиник.

Весьма интересным является опыт арт-мастерской и гостевого дома для выписавшихся из стационара психически больных «Durchblicke. V.» в Лейпциге. Переживающие трудности социальной адаптации после выхода из больницы пациенты имеют возможность не только вместе обустраивать свой быт и брать на себя ответственность за свою жизнь (под контролем социальных и медицинских работников), но и совместно заниматься творчеством. Жители гостевого дома работают в художественной мастерской, реализуют ландшафтные проекты, создают инсталляции и художественные росписи в городской среде, претворяют в жизнь другие творческие акции, в том числе с использованием элементов перформанса.

Центр «Die Schlumper» в Гамбурге представляет собой художественную мастерскую, выставочный зал и кафе, открытые в 1998 г. История его создания начинается в 1980 г. с проекта «Искусство в архитектуре», реализованного на базе учреждения для инвалидов под названием «Alsterdorfer Anstalten». Художник Рольф Лауте, в настоящее время являющийся директором «Die Schlumper», расписал вместе с пациентами стену в фойе этого учреждения. Обнаруженные художественные таланты пациентов вдохновили Лауте на продолжение проекта. В 1984 г. в подвале «Stadthaus Schlump» была открыта первая специализированная художественная мастерская. Место расположения мастерской подсказало ее название. Благодаря поддержке группы под названием «друзья Шлюмпер» и сотрудничеству с Департаментом труда, здравоохранения и социального развития города стали осуществляться дальнейшие мероприятия этого учреждения, которые постепенно начали приносить учреждению и пациентам доход.

В настоящее время работы пациентов этого центра обрели мировую известность. Их произведения украшают дома, размещаются на плакатах, в альбомах и на обложках книг. Их приобретают частные лица и организации. Их также арендуют фотографы, кинематографисты и ценители искусства. В учреждении на постоянной основе работают более двадцати самодеятельных художников в возрасте от 28 до 80 лет. Они ежедневно занимаются в студии с 9.00 до 17.00. В выставочном зале центра представлены как старые, так и новые работы его посетителей, а также пациентов других учреждений. Кафе создает условия для сближения и общения пациентов и персонала учреждения с гостями. В магазине учреждения можно приобрести книги, каталоги, красочные открытки, плакаты и, конечно, сами работы «шлюмперов».

В Гамбурге имеется еще одно весьма интересное творческое пространство для больных под названием «Die Maler». Оно представляет собой художественную мастерскую, на базе которой сложился творческий союз профессиональных художников и психически больных людей без какого-либо художественного образования, увлеченно занимающихся изобразительным искусством. В последние годы члены этого творческого союза не только участвуют в различных художественных выставках и аукционах, но и стремятся выпускать новые виды художественно-полиграфической продукции.

Несколько лет назад в Роттердаме путем преобразования социального центра для инвалидов по психическому заболеванию был создан творческий центр «Herenplaats», включающий в себя художественное ателье и галерею. В плане организации, функций и решаемых им задач центр во многом напоминает вышеназванные учреждения. Его директор Фриц Кроннерт стремится представить творческие достижения больных в обществе.

Амбулаторное художественное ателье зачастую имеет значительное сходство с социальными клубами и общественными организациями — своеобразными терапевтическими сообществами — объединяющими пациентов и здоровых людей (в том числе, художников) на основе общности их творческих интересов. Во многих случаях для таких учреждений характерны весьма демократичная атмосфера и делегирование части ответственности за разные аспекты функционирования ателье пациентам, что может выступать одним из факторов их активизации, поддержки и восстановления их социальных навыков.

Определение терапевтического пространства с точки зрения экопсихологии и психологии окружающей среды

Психология окружающей среды позволяет расширить представление об арт-терапевтическом пространстве и его отношениях с природной и антропогенной средой. Психология окружающей среды является сравнительно новой научно-практической дисциплиной, фокусирующейся на изучении отношений человека со средой обитания. Дисциплина рассматривает понятие среды широко, включая в нее не только природную среду, но и разные институциональные среды, архитектуру, информационную среду и многое другое. Одним из приоритетных направлений в развитии данной дисциплины являются исследования экологии окружающей среды, затрагивающие проблемы здоровья населения. Как отмечает R. De Young [26], «…в связи с тем, что проблемы экологии приобретают особо острый характер и привлекают к себе значительное внимание, в том числе, в сфере социальных наук, дисциплина активно занимается изучением того, как люди взаимодействуют со средой обитания, влияя на нее, и как, в свою очередь, среда влияет на них» [Там же. С. 17].

Психология окружающей среды исследует влияние среды на поведение, здоровье и психологическое благополучие человека. Одна из важных идей, заложенных в психологии среды и способных оказать влияние на развитие эко-арт-терапии, состоит в том, что человеческие существа способны к активному взаимодействию со средой, в том числе, в интересах своего выживания [Там же]. «Хотя имеется много вопросов, связанных с взаимодействием человека со средой, которые требуют более пристального изучения, концепция рационального человека (reasonable person model) и используемые нами экспериментальные модели адаптивного оформления среды (adaptive muddling) служат основой для разработки и использования творческих вмешательств, способных мобилизовать в людях самые лучшие качества. Используемые вместе, данные концепции и модели позволяют сформировать такие программы по работе с населением, которые раскроют заложенные в них способности к исследованию и пониманию среды, повышению своей компетентности, исполнению ответственных ролей, необходимых для решения задачи сохранения среды и ее ресурсов. Данные концепции и модели связаны с представлением о человеке как активном, целенаправленном субъекте, а не только реципиенте информации, идущей из внешней среды и от экспертов» [Там же. С. 32].

Одна из ключевых, очень важных тем, звучащих в литературе, посвященной исследованиям в области психологии окружающей среды, заключается в признании того, что сохранение, восстановление и создание комфортной и здоровой среды обитания способствует ощущению эмоционального комфорта и благополучия и повышает эффективность поведения [25; 49]. Психология окружающей среды поддерживает идею участия (participation) и ставит в качестве одной из задач «повышения уровня вовлеченности граждан в обустройство среды обитания, а также в различные инициативы, направленные на поддержание ее в благополучном состоянии. Данное направление работы связано не только с экологическим просвещением, но и с формированием у людей готовности к заботе о среде обитания» [25, c. 224].

Хотя идеи и данные исследований, связанные с психологией окружающей среды, пока малоизвестны большинству арт-терапевтов и иных специалистов сферы психического здоровья, отмечается постепенное повышение интереса некоторых из них к осмыслению среды в разных смыслах этого слова [3; 17; 18; 19; 20; 23; 24; 31; 38; 41; 52; 67]. Арт-терапевты начинают все больше интересоваться комплексными процессами взаимодействия в терапевтической среде, пытаясь выйти за границы традиционной триады «клиент-терапевт-артобъект». По мнению C. Moon [66], «архитектура, дизайн интерьеров, ландшафтная скульптура и инсталляция приобретают для нас значение по мере того, как мы проникаемся интересом к физической среде как среде для искусства и творчества» [Там же. С. 83].

D. Kalmanowitz and B. Lloyd [38; 39; 40; 41] описывают модель «портативной студии», созданную ими в результате проведения арт-терапии в лагерях беженцев. При отсутствии условий для создания полноценной среды для занятий эти авторы попытались использовать те возможности, которые  предоставлял выход за пределы здания. Модель «портативной студии» «основана на представлении о том, что клиенты арт-терапии обладают внутренними ресурсами, способностями к адаптации и той внутренней культурой, которая помогает им выражать себя, даже находясь в неподходящих условиях для творчества, но при этом не ощущая себя жертвой обстоятельств…» [41, c. 123]. Они также заметили, что беженцы и иные группы клиентов, участвующих в арт-терапии, устанавливают особые отношения с окружающей средой. Благодаря этим отношениям и творческому взаимодействию со средой они получают положительные психологические эффекты.

Персонализация

В публикациях по психологии окружающей среды также используется выражение «персонализация среды» [36], связанное с представлением о «средовой идентичности». Под персонализацией среды понимается ее индивидуальное структурирование человеком — субъектом или группой. Именно персонализация среды выражает индивидуальность субъектов и групп в их пространственных и временных отношениях со средой, их уникальность. Невозможность персонализировать среду приводит к появлению чувства отчужденности от нее, ее чужеродности и, как следствие, чувству незащищенности, неуверенности, «потере себя».

Персонализация среды имеет важное значение в арт-терапии, во многом определяя особый характер взаимодействия участников занятий с окружающим их пространством. Она выступает одним из условий решения таких важнейших задач арт-терапии, как:

Хотя персонализация в какой-то мере происходит также в иных условиях, в частности, в других формах психотерапии, лечебной и социальной работы, ее значение и способы ее достижения в арт-терапии особые. В арт-терапии персонализация среды достигается на основе художественно-творческой деятельности клиента, создания изобразительной продукции с ее индивидуально неповторимым стилем и содержанием, обозначения авторства, времени создания работ, их названия, экспонирования работ, создания и оформления индивидуального портфолио или места для хранения созданной продукции.

При некоторых формах общинной, социально-ориентированной и ландшафтной арт-терапевтической практики персонализация может достигаться за счет воздействия на более широкую окружающую среду — природную, антропогенную, информационно-виртуальную. Персонализация среды в арт-терапии может также осуществляться следующим образом:

Наряду с арт-терапией, персонализация среды особенно ярко проявляется в творчестве художников-аутсайдеров, самодеятельных художников, использующих разные формы «уличного искусства» (street art), общинного, ландшафтного искусства. Эти тенденции могут поддерживаться арт-терапевтами путем реализации соответствующих проектов общинной, социальной арт-терапии, «искусства местных сообществ».

В случае персонализации пространственной среды происходит опредмечивание («материализация») в пространстве человеком своей индивидуальности, отождествление индивидом части окружающего его пространства с самим собой, со своей личностью. Иными словами, происходит наделение части пространства той субъективностью, которая присуща данному индивиду или группе. В процессе «персонализации» среды в ней не только фиксируются уже сформировавшиеся качества личности человека и его идентичности, но и совершаются их дальнейший рост, развитие и трансформация, в том числе за счет интеграции новых компонентов идентичности.

Особенно сильно потребность человека в персонализации среды может проявляться в экстремальных ситуациях, в частности, у маргинальных групп, лиц, вынужденных оставить привычную среду пребывания и жизнедеятельности (беженцы, военнослужащие, лица, помещенные в соматическую или психиатрическую больницу, исправительное учреждение, места временного содержания и т.п.).

Разные способы персонализации среды и установления над ней контроля посредством творческих инициатив могут быть использованы арт-терапевтами, а также другими помогающими специалистами в деятельности медицинских, образовательных и социальных учреждений. Подобные инициативы могут рассматриваться в качестве одной из эффективных форм поддержки механизмов творческой адаптации личности, средства гуманизации среды. Это может иметь важное значение в реабилитации разных контингентов — людей с ограниченными возможностями здоровья, наркозависимых, переживающих процесс межкультурной адаптации и других.

Важное значение для понимания психологии отношений человека со средой могут иметь представления о психологии деятельности, заключающиеся в том, что «в деятельности … осуществляется … единство субъекта и его действительности, личности и среды» [4, c. 20] и что «… предмет становится средой, лишь вступая в действительность деятельности субъекта как в один из моментов этой действительности» [Там же. С. 8]. Феномен персонализации среды отражает потребность человека в установлении контроля над средой, в ее физическом или психологическом «присваивании». Феномен персонализации среды может быть также обоснован с использованием представлений этологической теории искусства E. Dissanayake [27], которая отмечает, что «человек обладает естественным стремлением  осваивать  среду,  упорядочивать и вносить в нее смысл» [Там же. С. 113–114].

Экотерапевтическая и эко-арт-терапевтическая перспектива восприятия терапевтического пространства

Развитие психологии окружающей среды и социально-ориентированных подходов в терапии искусством (в частности, арт-терапии) способствовало расширению представлений о терапевтическом пространстве. Дальнейшее развитие этих представлений связано с экопсихологией и экотерапией. Согласно T.J. Doherty [28], экопсихологию можно рассматривать как широкое социальное движение, признающее тесную связь между эмоциональным благополучием и здоровьем населения и благополучием природной среды. Эта идея приобретает особую актуальность в связи с развитием современного экологического движения, особенно такого его крыла, как «глубинная экология» («deep ecology») [68]. Миссия экопсихологии, как заявил T. Roszak [73], состоит в утверждении эмоциональных связей человека с природой как важнейшего условия его эмоционального и физического здоровья. Соответственно, не столько сдерживание экономического развития, основанное на переживании страха и вины, сколько укрепление положительных связей человека со средой рассматривается как более эффективный путь решения экологических проблем. Экопсихология отличается от других направлений психологической науки и практики, связанных с изучением среды, акцентом на холистических, телесных, экзистенциальных и духовных аспектах связи человека с природой.

Термин «экотерапия» обозначает различные методы физического и психологического целебного воздействия, основанные на контакте человека с природной средой [22, c. 18]. Формы и методы работы, используемые в экотерапии, разнообразны; они включают: выполнение различных индивидуальных и групповых практик в парках и дикой местности; взаимодействие с животными, посадку растений и создание садов (анималотерапия и гарденотерапия); телесноориентированные практики, техники, основанные на медитации и визуализации; ведение рефлексивных дневников и др.

Отдельную группу экотерапевтических методов составляют методы, основанные на творческом взаимодействии с природной средой с использованием разных экспрессивных форм — изобразительной деятельности (включая фотографию, инсталляции, лэнд-арт, ландшафтную скульптуру и т.д.), движения и танца, музыки, драматизации (ландшафтный театр и ритуалы), повествовательной активности (eco arts therapies, nature-based expressive therapies). Наиболее полное изложение теоретических основ и приемов эко-арт-терапии и экологически-ориентированной терапии искусством содержится в недавно изданной работе под названием «Зеленая студия: природа и искусства в терапии» [52].

Экотерапия с характерным для нее пониманием задач и условий эффективной помощи обнаруживает ряд принципиальных отличий от большинства «классических» направлений психотерапии, включая классический психоанализ и большую часть психодинамических терапий, когнитивно-поведенческую и экзистенциально-гуманистичесую психотерапию. Это особенно бросается в глаза при рассмотрении сущности и роли терапевтических отношений как фактора положительных изменений, а также содержания и границ терапевтической среды. В то же время, нельзя не признать того, что экотерапия, как и большинство «классических» и современных психотерапевтических подходов, базируется на психологических теориях отношений, рассматриваемых в качестве наиболее общей основы терапевтических изменений.

Однако если основными участниками системы терапевтических отношений в большинстве психотерапевтических направлений выступают клиент и психотерапевт, то в экотерапии природа становится третьим полноправным ее участником. По мнению Berger [17], в такой частной форме экотерапии, как природная терапия, «…в центре внимания оказывается то, как природа и отношения клиента с природной средой могут дополнять характерные для большинства психотерапевтических методов отношения клиента с терапевтом. Природа не только расширяет границы физического пространства терапевтического взаимодействия, поскольку предусмотрен выход за пределы замкнутой и статичной среды в более открытую и динамичную природную среду, но и расширяет дискурс терапевтических отношений. Они начинают включать не только отношения человека с человеком, но и отношения человека с неантропоморфными формами жизни» [Там же. С. 57].

A. Burls [21] использует понятие «современная экотерапия», обозначая им такие виды экотерапевтической практики, при которых клиенты занимают активную позицию в отношениях с природой и включаются в какую-либо деятельность, связанную с заботой о природе. При этом она апеллирует к данным исследований в области терапевтических, восстановительных эффектов, связанных с тремя основными видами контактов пациентов с природной средой:

Хотя все три вида контактов с природой используются в рамках экотерапевтических программ, A. Burls считает, что последний вид контактов обладает наибольшими терапевтическими возможностями. Они связаны, в частности, с такими формами экотерапевтической практики, при которых пациенты занимаются посадкой и уходом за растениями, путешествиями, верховой ездой в природной среде и некоторыми другими. По мнению A. Burls [Там же], характерная для современной экотерапии активная позиция пациентов также является важным фактором изменения коллективного поведения. Поведенческие интервенции более успешны, когда определенные выгоды получают как субъекты деятельности, так и та сторона, объект или иной субъект, на которые эта деятельность направлена.

В сфере психического здоровья, например, это может быть связано с таким типом отношений между получателями (пациентами) и поставщиками услуг (медицинскими и иными работниками), когда первым передается часть ответственности за ту или иную деятельность, связанную с воздействием на других субъектов или объекты (например, природную среду). Как отмечает A. Burls [Там же], «в рамках экотерапевтического подхода клиенты становятся активными субъектами деятельности. Они перестают быть исключительно теми, на кого направлено воздействие, а сами начинают оказывать определенное воздействие на окружающую среду. За счет этого более успешно достигаются лечебно-реабилитационные эффекты, и меняются поведение и образ жизни. Они начинают чувствовать себя как способных влиять на окружающую среду и сообщество. Все большее число людей учатся бережно обращаться с природой и заботиться о ней, начинают воспринимать имеющиеся в их распоряжении природные очаги как источники здоровья и благополучия» [Там же. С. 35].

Экопсихология и экотерапия (включая эко-арт-терапию) придают важное значение восстановлению и укреплению индивидуальной и коллективной экоидентичности как условию укрепления природосберегающих установок и образа жизни. Поскольку экопсихология и экотерапия признают тесную связь эмоционального благополучия и здоровья человека с благополучием и «здоровьем» окружающей среды, экотерапевтические практики используют преимущественно естественную природную среду. В связи с этим необходимо уточнение того, что такое естественная природная среда. По мнению R. De Young [26], по мере развития экопсихологических исследований и методологии экопсихологии, стало понятно, что разделение антропогенной и естественной природной среды не всегда возможно и малопродуктивно. Очевидно, что даже в городе очень сложно найти пространства, совершенно лишенные природных объектов, поскольку люди ощущали бы себя в такой среде очень плохо.

С другой стороны, «очень сложно найти совершенно дикую природу, где не ступала бы нога человека. Психология окружающей среды признает, что практически все люди имеют опыт взаимодействия с природой в ее разных проявлениях, хотя в ней обычно присутствуют следы человеческого воздействия. Это хорошо видно на примере городских парков и набережных, зоопарков и аквариумов, скверов и мест для медитации, терренкуров и дорожек для велосипедистов, маршрутов для прогулок в горах и во многих других случаях. Природу или отдельные природные объекты можно видеть практически из окон любого дома… Природа присутствует в нашей жизни в виде шума листвы и потоков воды, весеннего ливня, полной луны, океанских волн, и все эти проявления имеют потенциал психологического воздействия на человека» [Там же. С. 18].

В то же время, необходимо определение характеристик той среды, которая может быть использована в процессе экотерапевтических практик, включая эко-арт-терапию. Хотя определенная часть занятий или некоторые из них целиком могут проходить в помещениях, например, в арт-терапевтическом кабинете или студии, особое значение имеют занятия на свежем воздухе, а также взаимодействие участников занятий с природной средой. При этом среда может быть весьма разнообразной. Даже в городе трудно найти места, совершенно лишенные природных объектов, таких как деревья, газоны, водоемы, панорамы неба и другие, с которыми могут взаимодействовать участники занятий. Большинство городов и населенных пунктов также включают «зеленые зоны», такие как парки и скверы. Даже в центре мегаполисов нередко можно найти анклавы с большим разнообразием растительных форм.

Может быть использован широкий спектр разных сред, характеризующихся различным сочетанием природных и неприродных объектов. Ответом на вопрос «Сколько природы необходимо для проведения экотерапевтических практик?» может быть: разнообразные ландшафты, в которых природа представлена в том или ином виде. Это может быть и зеленая зона вокруг больницы или школы, и более дикая природа, находящаяся на том или ином удалении от населенного пункта. Экотерапевтические, эко-арт-терапевтические занятия могут проводиться с любой среде, где есть природа или отдельные природные объекты, однако важно, чтобы «именно они были в центре внимания и составляли основу для  работы» [17, c. 240].

Не обязательно, чтобы все экотерапевтические практики проводились на свежем воздухе. Иногда выходу в природную среду будет препятствовать физическое или психическое состояние участников, создающее риск нежелательных последствий для их здоровья. Можно использовать разные виды экотерапевтической и эко-арт-терапевтической активности, даже оставаясь в помещении. Принципиально важно также признать, что восприятие природной среды и объектов и способы взаимодействия с ними определяются не только их качеством и количеством, но тем отношением, которые человек с ними устанавливает, и мотивами его деятельности. Ниже более обстоятельно рассматриваются некоторые особенности восприятия природной среды, имеющие важное значение для экотерапии, включая эко-арт-терапию.

1.   Взаимодействие с природной средой отличается особым качеством и направленностью внимания, что может обусловливать особые эффекты ее воздействия на человека. Некоторыми авторами описан «микровосстановительный эффект» [46; 47] пребывания в природной среде (с ее разнообразными полимодальными стимулами), связанный с «созерцательным погружением» в нее. Отвечая на вопрос о том, в чем, прежде всего, состоит благотворный эффект созерцания природных пейзажей, R. Kaplan [44; 45] подчеркивает снижение «ментальной усталости», которая возникает в результате длительной и непрерывной, хотя и интересной работы. Данный автор рассматривает два вида внимания. Один из них представляет собой направленное, или активное, внимание, которое требует затрат психической энергии и неизбежно приводит к переживанию усталости. Другой — «зачарованное внимание» (fascination), не требующее усилий и доставляющее удовольствие. «Ментальная усталость» возникает вследствие первого типа внимания [44], в то время как второй тип внимания характеризует восприятие природной среды, вызывая состояние «спокойной зачарованности» («quiet fascination») [Там же. С. 103]. Если человек пребывает некоторое время в этом состоянии, то эффект «ментальной усталости» снимается.

Следует также признать, что в процессе эко-арт-терапевтических видов деятельности внимание участников направлено не только во внешнюю среду, но и во внутреннюю; оно предполагает созерцание «внутренних пейзажей» эмоциональных состояний, физических ощущений, представлений, фантазий и свободных ассоциаций. В процессе творческой деятельности происходит взаимодействие и «слияние» внутренних и внешних объектов. Этот процесс тесно связан с символообразованием, являющимся важнейшим фактором терапевтического взаимодействия в арт-терапии.

2.   Дифференциация «центральных» и «периферических» частей и объектов среды. В восприятии природной среды важную роль играет перцептивное отношение «центр-периферия». Это означает, что в восприятии пространства природной среды происходит субъективное выделение его «центральной части», которая оценивается субъектом выше, чем «периферическая». Разделение «центра» и «периферии» имеет условный характер, определяясь как их социокультурным значением, так и важностью для жизнедеятельности разных биологических видов. Определенную роль играют эстетические качества объектов, а также их функции упорядочивания и организации среды и протекающих в ней процессов за счет регулярности-повторяемости, доминантности и других свойств. В качестве центральных и более важных элементов чаще всего субъективно выделяются источники воды, небесные светила — солнце, луна, звезды — и их перемещения по небосводу, возвышенности (гора, холм), камни, доминирующие растительные формы и другие. Нередко повышенное значение придается тем элементам среды, которые обеспечивают большую безопасность и приватность, имея естественные границы и выступая подобием дома или укрытия. На использовании таких естественных форм или их создании (или оформлении) участниками занятия основаны некоторые виды эко-арт-терапевтической практики [17; 18; 19; 52].

3.   Естественная природная среда может восприниматься двояко, что может быть связано с двумя формами взаимодействия с ней. Первый способ связан с восприятием среды как совокупности объектов, второй — с ее восприятием в качестве единого живого целого, иногда воспринимаемого как «субъект». Два данных типа восприятия и взаимодействия со средой могут быть также связаны с двумя этическими позициями и способами отношений со средой — утилитарно-потребительской, субъект-объектной и ценностной, субъект-субъектной. Вступая в первый тип отношений со средой, человек познает и осваивает, организует и подчиняет ее своим интересам. Вступая во второй тип отношений с природной средой, человек привносит в них экзистенциальные и духовные компоненты опыта, переживает природу как нечто прекрасное, формирует эмоциональную привязанность к природной среде, переживает ее как «значимого другого» — подобие родительской фигуры, учителя, партнера и т.д.

Хотя эти два типа отношений с природой возможны и необходимы, у современного человека преобладает первый тип отношений. Как отмечает R. Berger [17], «в целом, можно говорить о двух типах отношения человека с природой. Первый является инструментальным и связан с восприятием природы главным образом как источника удовлетворения потребностей человека. Второй тип отношений человека с природой связан с признанием самоценности природы и ее права на существование, независимо от нужд человека» [Там же. С. 63–64].

Зеленая студия

В настоящее время в общественном здравоохранении и социальной политике развитых стран мира наблюдается тенденция к использованию природной среды в качестве важного фактора укрепления здоровья населения. Как отмечает один из ведущих британских экспертов в области экологии здоровья A. Burls, «укрепление здоровья населения на основе активизации контактов с природной средой, «зелеными пространствами» выступает важной инновацией в общественном здравоохранении» [21, c. 27]. Сады, парки и другие доступные «зеленые пространства» предлагается рассматривать в качестве важных ресурсов сохранения здоровья, которые могут быть наилучшим образом использованы на основе социально-экологического подхода.

Концепция «Зеленой студии» является не экзотической или романтической затеей, но весьма практичной и способной открыть новые возможности для специалистов в области терапии искусством для реализации эффективных и экономичных видов медицинской, психологической и социальной помощи населению. Модель «Зеленой студии»/Эко-студии может быть охарактеризована как форма организации терапевтической среды, имеющей признаки «портативной студии» [40; 41] и являющейся частью природного ландшафта, которая может быть выбрана, творчески обустроена и персонифицирована клиентами и сообществами. «Зеленая студия» не обладает постоянством в такой мере, как традиционное терапевтическое пространство, и отличается сочетанием статических и динамических свойств. Ее динамические свойства определяются более открытыми физическими границами и возможным воздействием природных процессов и других людей на то, что происходит внутри среды.

Если «Зеленая студия» создается как доступная природная зона, часть институциональной среды (больницы, реабилитационного центра, приюта, интерната и т.д.) или территория, примыкающая к частному консультативному или арт-терапевтическому центру, ее могут контролировать получатели и поставщики услуг, и влияние посторонних лиц будет минимизировано. Если же «Зеленая студия» является частью муниципальной собственности (например, парка) или «дикой местности», специалисты и клиенты не могут контролировать ее территорию. Однако даже в этом случае в результате терапевтических отношений и разных видов деятельности, направленных на творческое освоение среды, у клиентов может формироваться чувство большей безопасности, предсказуемости и порядка. Такие виды деятельности могут включать индивидуальную «маркировку» и персонализацию среды, например, путем расположения камней в определенном порядке, создания ландшафтной мандалы или символического «дома» в природной среде, посадки растений, исполнения ритуалов. Для поддержания чувства безопасности и предсказуемости среды также имеет значение регулярность и структурирование времени занятий. Кроме того, любая природная среда содержит более или менее распознаваемые физические маркеры или символические элементы порядка и предсказуемости, которым обычно придается повышенное значение и субъективно отводится центральное место. Клиенту можно предложить найти или самому создать их.

Сочетание различных факторов, включая терапевтические отношения и отношения клиента со средой, при которых он становится активной стороной, которая выбирает, творчески осваивает, создает и организует среду и о ней заботится, «поддерживает эмоциональное и физические обживание пространства и чувство привязанности к месту» [21, с. 17]. «Зеленую студию» можно рассматривать как место, к которому у человека формируется привязанность, и которое становится «особенным» местом, когда он реализует свою способность заниматься искусством [27]. «Зеленая студия» является зримым выражением творческой функции поэзиса, выходящей за рамки традиционного понимания природы и функции искусства лишь как формы самовыражения и означающей способность человека реагировать на окружающий мир [54]. Как поясняет S. Levine, функция поэзиса реализуется наилучшим образом в совместной деятельности с другими. «Зеленая студия» существует не только в интересах субъекта (клиента), но и в интересах тех, кто взаимодействует или будет взаимодействовать с этим местом — как людей, так и иных форм жизни. Поэтому «Зеленую студию» следует рассматривать как место для укрепления не только собственного здоровья и психофизического благополучия (микро-уровень), но и здоровья и благополучия сообщества и среды (макро-уровень) [21].

Литература

1.   Дерябо С.Д. Экологическая психология: диагностика экологического сознания. – М.: Московский психолого-социальный институт, 1999.

2.   Копытин А.И. Современная клиническая арт-терапия. – М.: Когито-Центр, 2015.

3.   Копытин А.И., Корт Б. Техники ландшафтной арт-терапии. – М.: Когито-Центр, 2013.

4.   Леонтьев А.Н. Учение о среде в педогогических работах Л.С. Выготского // Психологическая наука и образование. – 1998. – № 1. – С. 5–21.

5.   Панов В.И. Экологическая психология. Опыт построения методологии. – М.: Наука, 2004.

6.   Рубцов В.В. Оценка образовательной среды школы // 2-ая Российская конференция по экологической психологии. Материалы (Москва, 12–14 апреля 2000 г.). – М.: Экопсицентр РОСС, 2000. – С. 176–177.

7.   Рубцов В.В., Ивошина Т.Г. Проектирование развивающей образовательной среды школы. – М.: Изд-во МГППУ, 2002.

8.   Слободчиков В.И. О понятии образовательной среды в концепции развивающего образования // 2-ая Российская конференция по экологической психологии. Материалы (Москва, 12–14 апреля 2000 г.). – М.: Экопсицентр РОСС, 2000. – С. 172–176.

9.   Феннер П. Что мы видим? Расширение опыта визуального восприятия в арт-терапевтической работе // Исцеляющее искусство: международный журнал арт-терапии. – Том 18. – № 1. – С. 23–43.

10.   Хаген Л. Арт-терапия и медицина // Исцеляющее искусство: международный журнал арт-терапии. – 2008, Том 11. – № 1. – C. 41–57.

11.   Allen P.B. Commentary on community-based art studios: Underlying principles // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 2008. – Vol. 25(1). – P. 11–12.

12.   Art in action. Expressive arts therapy and social change / ed. by E. Levine, S. Levine. – London: Jessica Kingsley Publishers, 2011.

13.   Art therapy and social action: Treating the world’s wounds / ed. by F.F. Kaplan. – London and Philadelphia, PA: Jessica Kingsley, 2007.

14.   Arts therapists, refugees and migrants / ed. by D. Dokter. – London: Jessica Kingsley Publishers, 1998.

15.   Bachelard G. The poetics of space. – Boston, MA: Beacon Press. (Original work published 1958), 2004.

16.   Bechtel R., Churchnman A. Handbook ofenvironmental psychology. – New York: John Wiley & Sons, 2002.

17.   Berger R. Nature Therapy – developing a framework for practice: A Ph.D. – School of Health and Social Sciences, University of Abertay, Dundee, 2008.

18.   Berger R. Being in nature – Nature Therapy with older adults // Journal of Holistic Nursing. – 2009. – Vol. 27(1). – P. 45–50.

19.   Berger R., Lahad M. The healing forest in post-crisis work with children. – London: Jessica Kingsley Publishers, 2013.

20.   Bronwen L.G. The Babushka Project: Mediating between the margins and wider community through public art creation // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 2012. – Vol. 29(3). – P. 113–119.

21.   Burls A.  People  and  green  spaces:  Promoting  public health and mental well-being through eco-therapy // Journal of Public Mental Health. – 2007. – Vol. 6(3). – P. 24–39.

22.   Buzzell L., Chalquist C. Ecotherapy: Healing with nature in mind. – San Francisco CA: Sierra Club Books, 2009.

23.   Davis D. Building from the scraps: Art therapy within a homeless community // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 1997. – Vol. 14(3). – P. 24–31.

24.   Davis D. Report: Environmental art therapy – metaphors in the field // The Arts in Psychotherapy. – 1999. – Vol. 26(1). – P. 45–49.

25.   De Young R. Restoring mental vitality in an endangered world // Ecopsychology. – 2010. – Vol. 2. – P. 13–22.

26.   De Young R. Environmental psychology overview // Green organizations: Driving change with IO psychology / ed. by S.R. Klein, A.H. Huffman. – New York: Routledge, 2013. – P. 17–33.

27.   Dissanayake E. What is art for? – Seattle and London: University of Washington Press, 2002.

28.   Doherty T.J. Psychologies of the environment // Ecopsychology. – 2011. – Vol. 3. – P. 75–77.

29.   Estrella K. Social activism within expressive arts therapy // Art in action. Expressive arts therapy and social change / ed. by E. Levine, S. Levine. – London: Jessica Kingsley Publishers, 2011. – P. 42–52.

30.   Feminist approaches to art therapy / ed. by S. Hogan. – London and New York: Routledge, 1997.

31.   Fenner P. Place, matter and meaning: Extending the relationship in psychological therapies // Health & Place. – 2011. – Vol. 17(3). – P. 851–857.

32.   Fenner P. What do we see?: Extending understanding of visual experience in the art therapy encounter // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 2012. – Vol. 29 (1). – P. 11–18.

33.   Fisher A. Radical ecopsychology: psychology in the service of life. – New York: State University of New York Press, 2005.

34.   Gender issues in art therapy / ed. by S. Hogan. – London: Jessica Kingsley Publishers, 2001.

35.   Goldsworthy J. Resurrecting a model of integrating individual work with community development and social action // Community Development Journal. – 2002. – Vol. 37(4). – P. 327–337.

36.   Heimets M. The phenomenon of personalization of the environment // Journal of Russian & East European Psychology. – 1994. – Vol. 32(3). – P. 24–32.

37.   Henley D. A consideration of the studio as therapeutic intervention // Art Therapy:  Journal  of  the American Art Therapy Association. – 1995. – Vol. 12(3). – P. 188–190.

38.   Kalmanowitz D., Lloyd B. The portable studio. Art therapy and political conflict: Initiatives in former Yugoslavia and South Africa. – London: Health Education Authority, 1997.

39.   Kalmanowitz D.,  Lloyd B. Inhabiting the uninhabitable: The use of art-making with teachers in Southwest Kosovo // The Arts in Psychotherapy. – 2002. – Vol. 29(1). – P. 41–52.

40.   Kalmanowitz D., Lloyd B. Inside the portable studio: Art therapy in the former Yugoslavia 1994–2002 // Art therapy and political violence: With art without illusion / ed. by D. Kalmanowitz, B. Lloyd. – New York, NY: Routledge. 2005. – P. 106–125.

41.   Kalmanowitz D., Lloyd B. Inside-out outside-in: Found objects and Portable Studio // Art in action. Expressive arts therapy and social change / ed. by E.G. Levine, S.K. Levine. – London and Philadelphia: Jessica Kingsley, 2011. – P. 104–127.

42.   Kapitan L., Litell M., Torres A. Creative art therapy in a community’s participatory research and social transformation // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 2011. – Vol. 28(2). – P. 64–73.

43.   Kaplan R. The nature of the view from home // Environment and Behavior. – 2001. – Vol. 33(4). – P. 507–542.

44.   Kaplan S. The restorative benefits of nature: Toward an integrative framework // Journal of Environmental Psychology. – 1995a. – Vol. 15. – P. 169–182.

45.   Kaplan S. The urban forest as a source of psychological well being // Urban forest landscapes: Integrating multidisciplinary perspectives / ed. by G.A. Bradley. – Seattle: University of Washington Press, 1995b. – P. 100–110.

46.   Kaplan R., Kaplan S. The experience of nature. – Cambridge, England: Cambridge University Press, 1989.

47.   Kaplan R., Kaplan S. Restorative experience: the healing power of nearby nature // The meaning of gardens: Idea, place and action / ed. by M. Francis, R.T. Hester. – Cambridge, MA: MIT Press, 1990.

48.   Kaplan R., Kaplan S. Preference, restoration, and meaningful action in the context of nearby nature // Urban Place: Reconnecting with the natural world / ed. by P.F. Barlett. – Cambridge, MA: MIT Press, 2005. – P. 271–298.

49.   Kellert S.R., Derr V. A national study of outdoor wilderness experience. – Yale: School of Forestry and Environmental Studies, Yale University, 1998.

50.   Killick K. Unintegration and containment in acute psychosis // British Journal of Psychotherapy. – 1996. – Vol. 13(2). – P. 232–242.

51.   Killick K. The art room as container in analytic art psychotherapy with patients in psychotic states // The changing shape of art therapy / ed. by A. Gilroy, G. McNeilly. – London and Philadelphia: Jessica Kingsley, 2000. – P. 99–114.

52.   Kopytin A., Rugh M. Green Studio: nature and the arts in therapy. – Happauge, NY: Nova Science Publishers, 2016.

53.   Kramer E. Art as therapy with children. – New York: Schocken Books, 1971.

54.   Levine S.K. Poiesis: The language of psychology and the speech of the soul. – Toronto: Palmerston Press, 1992.

55.   Levine S.K. Art opens to the world: Expressive arts and social action // Art in action. Expressive arts therapy and social change / ed. by E.G. Levine, S.K. Levine. – London and Philadelphia: Jessica Kingsley, 2011. – P. 21–30.

56.   Lowenfeld V. The nature of creative activity. – 2nd ed. – London: Routledge and Kegan Paul, 1952.

57.   Lowenfeld V. Your child and his art. – New York: Macmillan, 1954.

58.   Lowenfeld V. Creative and mental growth. – 3rd ed. – New York: Macmillan, 1957.

59.   McClelland S. Brief art therapy in acute states: a process-oriented approach // Art therapy: a handbook / ed. by D. Waller, A. Gilroy. – Buckingham: Open University Press, 1992. – P. 123–136.

60.   McNiff S. Keeping the studio // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 1995. – Vol. 12(3). – P. 68–76.

61.   McNiff S. Art therapy: A spectrum of partnerships // The Arts In Psychotherapy. – 1997. – Vol. 24(1). – P. 37–44.

62.   McNiff S. Art heals: How creativity cures the soul. – Boston, MA: Shambhala, 2004.

63.   McNiff S. From the studio to the world // Art in action. Expressive arts therapy and social change / ed. by E.G. Levine and S.K. Levine. – London and Philadelphia: Jessica Kingsley, 2011. – P. 78–92.

64.   Medical art therapy with adults / ed. by C. Malchiodi. – London: Jessica Kingsley Publishers, 1999a.

65.   Medical art therapy with children / ed. by C. Malchiodi. – London: Jessica Kingsley Publishers, 1999b.

66.   Moon C.H. Studio art therapy: Cultivating the artist identity in the art therapist. – Philadelphia, PA: Jessica Kingsley, 2002.

67.   Moon C.H. Materials and media in art therapy: Critical understandings of diverse artistic vocabularies. – New York, NY: Routledge, 2010.

68.   Naess A. Lifestyle trends within the deep ecology movement // The ecology of wisdom: Writings by Arne Naess / ed. by A. Drengson, B. Devall. – Berkeley, CA: Counterpoint Press, 2008. – P. 140–141.

69.   Nelson G., Prilleltensky I. Community psychology: In pursuit of liberation and well-being. – New York: Palgrave Macmillan, 2005.

70.   Petrie M. Art and regeneration. – London: Elek, 1946.

71.   Prilleltensky I., Nelson G. Doing psychology critically: Making a difference in diverse settings. – New York: Palgrave Macmillan, 2002.

72.   Rossiter A. The professional is political: An interpretation of the problem of the past in solution-focused therapy // American Journal of Orthopsychiatry. – 2000. – Vol. 70(2). – P. 150–161.

73.   Roszak T.S. The Voice of the Earth. – New York: Simon & Schuster, 1992.

74.   Roszak T. The voice of the earth: an exploration of ecopsychology. – 2nd ed. – Grand Rapids, MI: Phanes Press, 2001.

75.   Schaverien J. The picture within the frame // Pictures at an exhibition / ed. by A. Gilroy, T. Dalley. – London: Tavistock and Routledge, 1989. – P. 34–46.

76.   Schaverien J. The revealing image: Analytical art psychotherapy in theory and practice. – New York, NY: Routledge, 1992.

77.   Spaniol S. “Learned hopefulness”: An arts-based approach to participatory action research // Art Therapy: Journal of the American Art Therapy Association. – 2005. – Vol. 22(2). – P. 86–91.

78.   Sue D.W., Sue D. Counseling the culturally different: Theory and practice. – 3rd ed. – New York: John Wiley, 1999.

79.   Timm-Bottos J. Constructing creative community: Reviving health and justice through  community  arts  //  Canadian Art Therapy Association Journal. – 2006. – Vol. 19(2). – P. 12–27.

80.   Timm-Bottos J. Endangered threads: Socially committed community art action //  Art  Therapy:  Journal  of the American Art Therapy Association. – 2011. – Vol. 28(2). – P. 57–63.

Ссылка для цитирования

УДК 615.851.82:616.89:159.942

Копытин А.И. Арт-терапевтическая среда с точки зрения клинического, социального и экологического подходов // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 1(36) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Предыдущие
выпуски журнала