 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
выпуски журнала |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
О самом главном в терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно (ТТСБ) сегодняБурно М.Е. (Москва)
Аннотация. Существо терапии творческим самовыражением (М.Е. Бурно) (ТТСБ) состоит в том, чтобы помочь дефензивному человеку (человеку с более или менее сложным хроническим переживанием своей неполноценности, несостоятельности, душевнобольному или душевно здоровому) почувствовать, осмыслить себя как одухотворенную творческую индивидуальность, неповторимую личность, обрести свою, по возможности, общественно полезную целительную жизненную дорогу, свой смысл – исходя из особенностей своего душевного склада, своей клинической картины. Для этого психотерапевт помогает, по возможности, изучить известные природные характеры и хронические душевные расстройства в разнообразном творческом самовыражении.
Изучая, постигая эти общие, повторимые особенности, опираясь на них, человек приходит к пониманию, переживанию своей неповторимости, уникальности. Да, я тревожно-сомневающийся человек (психастеник), например, но неповторимый. Переживание своей необычности, уникальности, своей неповторимой природы души есть творческое целительное вдохновение. Вдохновение несет в себе Смысл, Любовь (в самом широком понимании), поднимая дефензивную душу. Светлое переживание самособойности смягчает аморфную напряженность, теснит тягостную неопределенность. Ключевые слова: терапия творческим самовыражением (М.Е. Бурно), переживание своей неполноценности, российская психотерапия.
Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.
1. Терапия творческим самовыражением уже много лет развивается, углубляется, благодаря моим последователям. Нескончаемая им благодарность за наше созвучие в нашем деле. В самых общих чертах и в стержневой своей сути метод сложился к 1970 г. [5; 8, с. 187-188]. Первое издание монографии «Терапия творческим самовыражением» вышло в 1989 г. [5]. В 2003 г. вышло коллективное руководство по применению метода (не только в медицине) [34]. 
Первое издание монографии 2. Настоящий метод как отечественная, проникнутая естественно-научным (клиническим) мироощущением (клиницизмом), терапия творческим самовыражением обозначен во всех трех изданиях «Психотерапевтической энциклопедии» под ред. Б.Д. Карвасарского (1998, 2000, 2006) [36], в томе «Клиническая психология» в «Психологическом лексиконе»/ под общей редакцией А.В. Петровского [18, с. 242-243] и в некоторых других изданиях как «терапия творческим самовыражением Бурно» (ТТСБ). Сегодня это – метод-школа со многими государственными учебными пособиями и защищенными диссертациями. Метод вошел в государственные унифицированные программы непрерывного профессионального образования по специальностям «Психотерапия» (1990, 2005) [43] и «Клиническая психология» (2000) [45]. Мне неловко здесь упоминать в названии данного метода свое имя, но иначе можно запутаться: «терапия творческим самовыражением» сегодня нередко понимается широко; например, как разновидность или другое название арт-терапии. 3. До сих пор многие коллеги устно или в печати обнаруживают непонимание существа ТТСБ, считая этот метод-подход не только вариантом арт-терапии, но и особым вариантом экзистенциально-гуманистической психотерапии, результаты которого возможно обрабатывать статистически, в диссертациях. Еще чаще метод полагают возрождением давней «клубной» терапии увлеченностью (побуждение пациентов культработниками к разнообразному целительному творчеству). Некоторые авторы даже считают, что это и вовсе не метод, а «просто жизнь» [напр. 4, с. 158]. Все эти выше перечисленные, более или менее сложные, направления, приемы терапии духовной культурой, несомненно, по-своему помогают многим пациентам (хотя и здесь, бывает, случаются неудачи, осложнения, если воздействие не отвечает клинике). Так же могут серьезно помогать в особых жизненных формах культура, общественные события, любимая работа, живое общение с природой и с людьми. И все-таки, думается, только ТТСБ, на сегодняшний день, может организовать эту помощь средствами духовной культуры клинически продуманно, научно-дифференцированно для различных диагностических групп психиатрических пациентов, не выпадая из классической клинической психиатрии с ее дифференциальной диагностикой, показаниями, противопоказаниями, а современно преломляя, обогащая сегодняшнюю, при необходимости психофармакотерапевтичеcкую (осторожную к лекарствам), психиатрию особой клинической психотерапевтической одухотворенностью. «Терапия духовной культурой» («направление в психотерапии»), как справедливо полагает Юрий Иосифович Полищук [33] , в виде «терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно» помогает пациентам следующим образом. «Лечебные эффект терапии творческим самовыражением достигается за счет положительного влияния высоких духовных ценностей, эстетического восприятия и переживания красоты и величия природы, творческой переработки произведений искусства, созвучных переживаниям пациентов. Это метод лечения творческим вдохновением и радостью творческих достижений, способ самовыражения и самоактуализации личности, способ совладания с болезненным состоянием» (с. 130-131). Для Ю.И. Полищука, одного из самых тонких наших клиницистов, терапевтическая одухотворенность (терапия духовной культурой) должна быть естественно включена, интегрирована сегодня в психиатрию, психотерапию. Указанное выше частое непонимание ТТСБ коллегами-психотерапевтами объясняется, думаю, не только затрудненной информативным богатством мировой литературы и, прежде всего, в Интернете, возможностью в наше время изучать, в том числе, наши (ТТСБ), работы, но, главным образом, неспособностью слушать и слышать, понимать клиницизм. Это непонимание объясняется, как убедился, иным природным складом ума многих коллег, особенно психологов. Так, впрочем, должно и быть. Я ведь и сам не понимаю многое из того, что пишут. В частности, не понимаю, почему научные идеи могут возникать лишь как самособойные теоретические построения с последующим практическим применением, почему свои научные идеи не могут рождаться в гуще лечебной практики. 4. Существо ТТСБ – помочь, прежде всего, дефензивному человеку, дефензиву (человеку с более или менее сложным переживанием своей неполноценности, с тягостным чувством преувеличенной вины перед людьми и природой, прежде всего, душевнобольному или, реже, душевноздоровому), человеку, запутанному в себе самом, осознать, прочувствовать себя одухотворенно-творческим, неповторимым и достаточно полноценным собою, – исходя из особенностей природы своей души, помочь обрести свою, по возможности, общественно-полезную, целительную жизненную дорогу, свой жизненный смысл, в согласии со своим делом, своими людьми, своими животными, деревьями, травами. Помочь такому человеку быть тем, кто он есть природой своей, но во имя добра и в наиболее совершенном смысле, что целительно для дефензива тем, что дает ему вдохновение. Это древнее, известное естественно-научное положение. Новое же состоит в том, как практически это сделать, в детальном профессиональном «развязывании», развитии некоторых неясных узлов клинической психиатрии, характерологии – для нашей помощи дефензивным людям. Речь идет о тягостных болезненных сомнениях, тонкостях деперсонализационного расстройства, о специфической сути (ядре) каждого характера (в том числе, «шизофренического» («полифонического»)) и т.д. Именно это является содержанием работ по ТТСБ – моих и моих последователей. Пациенты с помощью психотерапевта посильно, в разнообразном творческом самовыражении, изучают известные природные характеры, картины, в основном, хронических, душевных расстройств. Постигая эти общие, повторимые, природные характерологические, клинические ориентиры, опираясь на них, человек приходит к светлому переживанию своей уникальности, ощущению силы своей слабости. Да, я тревожно-сомневающийся (психастенический), к примеру, человек, но неповторимый, уникальный. Переживание этого неповторимого своего и есть целительное творческое вдохновение, содержательная встреча с собою, несущая в себе смысл, любовь, опора в жизни (особенно для дефензивного человека). Светлая самоидентификация теснит травмирующую аморфную тревожную депрессивность в душе. И это достигается естественно-научным (клиническим) воздействием, наблюдением, изучением, размышлением, переживанием. Не теоретической (там, где психотерапевтическая концепция реализуется в психотерапевтические техники) дорогой, а дорогой естественно-научной, дорогой естественно-научного одухотворенного материализма (клиницизма). 5. Естественно-научный материализм (термин и суть подхода дал английский физик Джон Тиндаль в конце 19 века), как справедливо полагал Владимир Ильич Ленин, – «стихийное, несознаваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение подавляющего большинства естествоиспытателей в объективной реальности внешнего мира, отражаемой нашим сознанием» [цит. – 47, с. 191]. «Стихийное» – пожалуй, до поры, до времени. Ленин считал этот подход, тесно связанный с философским материализмом, – “«стыдливым» и недодуманным до конца материализмом” [цит. – 47, с. 191]. Нет-де последовательного ответа на энгельсовский «высший вопрос всей философии», (первичен дух или первична природа?) [48]. Нет в этом подходе воинствующего материализма, то есть материализма, стремящегося идеализм победить. Таковы, например, с точки зрения Ленина, стихийные, «стыдливые» материалисты: Дарвин, Бутлеров, Корсаков, Эрнст Кречмер, Ганнушкин. Для Ленина же философский идеализм, в конечном счете, – «пустоцвет» на дереве полнокровного познания [23, с. 322]. Естественно-научный материализм (додуманный, по моей возможности, «до конца») есть философская основа ТТСБ и, по-моему, всей классической клинической психиатрической психотерапии. Исходя, прежде всего, из природы клинической психопатологической картины, включающей в себя личностную почву, психотерапевт воздействует на душевное состояние пациента (даже в самых тонких, глубинных его движениях) и из души – на все тело, помогая природе человека защищаться совершеннее от внешних и внутренних (например, конституционально-генетически обусловленных) влияний. Это понимание психотерапии несколько отлично от понимания Владимира Евгеньевича Рожнова [38, с. 12]. Так думаю, чувствую как клиницист. Но я обычно отодвигаю в сторону вопрос о том, что же на самом деле, независимо от мироощущений разных людей, первично или вторично, – материя или дух? Тело человеческое – источник или приемник духа? Это, по-моему, останется вечной Тайной [8, с. 88]. Да, природа, для меня, существует независимо от нас, но один человек, как и я, склонен чувствовать своей особой природой, что подлинная реальность есть природа-материя (например, циклоид у Э. Кречмера), а другой – дух (шизоид – у Э. Кречмера) [22, 51, 52]. И оба, каждый своим делом, к которому природой своей души предрасположен, необходимы Человечеству. Пусть материалист чувствует тело свое источником своей совести, а идеалисту совесть посылается свыше. Думаю, что каждый из них по-человечески по-своему прав. 6. Итак, ТТСБ не есть древняя терапия увлеченностью. И не есть Арт-терапия, всегда основанная на психологических (теоретических) концепциях (в основном, психодинамических, экзистенциальных), приемах, техниках. «…Приемах, – как полагает лидер отечественной арт-терапии Александр Иванович Копытин, – помогающих клиенту выражать свои чувства и мысли в художественной форме и осознавать связь изобразительной продукции с содержанием своего внутреннего мира» [20, с. 19]. Арт-терапевт при этом идет по дороге своей той или иной концепции «мимо» клиники, «мимо» характеров, не от природы, а от духа. Современные американские психологи Джеймс Прохазка и Джон Норкросс, «преданные духу интеграции», сконструировали психотерапевтическую транстеоретическую модель, «черпающую из всего спектра основных теорий» [35, с. 355]. А.И. Копытин на основе этого универсального психологически-психотерапевтического подхода сравнил разнообразные формы, модели, в основном, «эмпиричной», противоречивой, наполненной элементами психоанализа, экзистенциализма и т.д. арт-терапевтической практики, и разработал свою единую методологическую основу для системной арт-терапии в психиатрии. В этой системной арт-терапии открывается бесконечная россыпь разнообразных психологических деталей и формализаций, которые покажутся иному, мало сведущему в психологических фигурах, клиницисту, привыкшему к живым жизненно-земным клинико-психотерапевтическим описаниям, жизненно как бы само собой разумеющимся. Однако есть особая теоретически-психологическая, «математическая» красота в том, что, например, изобразительные средства возможно рассматривать под знаком «триадичности транзактных конфигураций» (то есть взаимодействие может быть не только прямым, но и через художественные материалы и образы, между специалистом, пациентом и участниками группы). Имитация, например, связана с наблюдением за художественной работой друг друга, а с помощью интернализации, наблюдая художественную экспрессию других членов группы, усваиваешь более зрелые способы реагирования. И т.д. [20, 21]. Так, думается, возможно подчеркнуть и в этих элементах практической работы концептуально-психологическую особенность арт-терапии (в т.ч. системной), ее мироощущенческое, философское отличие от клинической классической психотерапии (и ее части – ТТСБ). ТТСБ основывается также на естественно-научном, художественно-научном мироощущении, мировоззрении. ТТСБ в основе упомянутого выше А.И. Копытиным «внутреннего мира» пациента видит–чувствует–полагает не дух, выраженный в схемах, системах, символах, а природные особенности души, характера. Идет от чувства первичности природы, а не от изначального духа. В ТТСБ возможно и научное лечебное творчество, и лишь творческое (по-своему) общение с людьми, исходя из их и своего характеров, из клинической психопатологической картины. Все это чуждо и экзистенциальной, гуманистической психотерапии. Там не занимаются изучением природных характеров, дифференциальной диагностикой. Нас роднит лишь преклонение перед высшими духовными ценностями (совесть, смысл, ответственность и т.д.), но происхождение их и соответственно духовную психотерапевтическую помощь мы здесь мыслим по-разному. Т.о., творчество в ТТСБ – лишь средство (хотя и необходимое) для постижения своих душевных природных особенностей, опираясь на которые человек, по возможности, общественно-полезно, целительно для себя, как бы «вписывается», интегрируется в сложную жизнь Человечества. Для того, чтобы ощутимо понять, прочувствовать природные особенности своей души, что ты можешь, что ты есть, надобно что-то «от души», по-своему (т.е. творчески), нарисовать, написать, сыграть на сцене и т.д. Английский философ XVII века Джон Локк в незаконченной работе «Об управлении разумом» отметил по этому поводу: «Никто не знает силы своих способностей, пока не испытал их». И вспоминает из Вергилия: «Множатся силы (обретаешь силы) в движении» («Viresque acquirit eundo» [24, с. 264]. Последнее есть 3-е древнее положение, на которое опирается ТТСБ – после «Познай самого себя» («Nosce te ipsum») и «Для каждого свое» («Suum cuique»). Понятно, что эти вечные положения преломлены, проникнуты здесь естественно-научным мироощущением. 
Э. Кречмер 
П.Б. Ганнушкин 
В. Кречмер 7. ТТСБ исходит, прежде всего, из работ немецкого психиатра-психотерапевта Эрнста Кречмера (Ernst Kretschmer) (1888-1964) и отечественного психиатра Петра Борисовича Ганнушкина (1875-1933). Ганнушкин (1933) полагал, что «все дело – в клиническом, жизненном выявлении психопатии» (врожденного патологического характера) или даже в жизненном выявлении «мягких» форм душевных болезней. Обстоятельства жизни (в самом широком смысле) выявляют, например, шизоида как «никому ненужного, невыносимого бездельника и паразита» или как «всеми любимого поэта, музыканта, художника». Эти, например, благотворные внешние (психотерапевтические) воздействия становятся «проявителем того, что при других условиях осталось бы скрытым» [11, с. 171]. Э. Кречмер (1934, 1975) как психотерапевт уже прямо отмечал, что «не конституция сама по себе, но нахождение или ненахождение соответствующего жизненного поприща является судьбой, и здесь лежат психотерапевтические задачи» (психотерапевтическая естественно-научная (не теоретическая) концепция «созидания личности по ее конституциональным основным законам и активностям» [50, 51]. 8. Сын Э. Кречмера Вольфганг Кречмер (1918-1994), с которым мы были дружны последние 20 лет его жизни, своей Синтетической психотерапией (1958, 1963) [53, 54] стремился обогащать, развивать, в сущности, советами пациентам, заданиями, естественно-научную концепцию отца, включая в психотерапевтический процесс в психиатрии биологическое, психологические и духовное: от «упражнений» до «положительных переживаний и творчества». Вадим Моисеевич Блейхер и Инна Вадимовна Крук [2], тоже знавшие Вольфганга Кречмера, писали о его методе следующее. «Метод развивает психотерапевтическую концепцию Е. Kretschmer’a (1934), делавшего упор на необходимости в процессе лечения привлекать факторы, влияющие на обретение больным собственной ценности, обусловленную этим силу, требуемую для осмысления жизненных задач» (с. 272). Однако ни Э. Кречмер, ни В. Кречмер не разрабатывали концепцию «созидания личности по ее конституциональным основным законам и активностям» как лечебную практику, не оставили ни специальных приемов, ни более или менее целостной системы. «Это жаль, но зависит от темперамента», – писал мне в свое время по-русски русофил В. Кречмер [5, с. 53]. 
А.И. Яроцкий 
С.И. Консторум 
Гиппократ 9. Истоком ТТСБ являются и известные работы российского терапевта-психотерапевта Александра Ивановича Яроцкого (1866-1944), в которых он как одухотворенный материалист-интернист врачебными суждениями и практическими психотерапевтическими советами утверждал, что «интенсивные благородные душевные движения «могущественно» воздействуют на больное тело и врачи должны пробуждать их» [49]. И еще, ТТСБ не было бы без современной отечественной психиатрической клинической психотерапии, основоположником которой стал Семен Исидорович Консторум (1890-1950). ТТСБ есть, по сути дела, одухотворенная клиническая (естественно-научная) психотерапия внутри гиппократовой клинической медицины [19]. Как и классическая клиническая психотерапия, ТТСБ открыта для всех других психотерапевтических подходов, методов (вплоть до технических, психодинамических, религиозных). Открыта в том отношении, что эти воздействия в своих элементах способны включиться в ТТСБ, если, клинически преломленные, отвечают клинической картине, способствуя лечебному творческому самовыражению. Например, новокузнецкий психиатр-психотерапевт Ксения Юрьевна Сосновская ввела в методику терапии творческим общением с наукой в ТТСБ элементы экзистенциально-гуманистической психотерапии, благотворно отвечающие определенному клиническому кругу пациентов [8, с. 184]. 10. Практика ТТСБ – индивидуальные беседы; домашние задания; «учебники» – Павла Валерьевича Волкова «Разнообразие человеческих миров» [10] и мой «О характерах людей» [7]; группа творческого самовыражения в психотерапевтической гостиной; клинический театр-сообщество. Конкретные методики терапии творчеством, переплетающиеся между собою, суть следующие: 
Психотерапевтическая 1) терапия созданием творческих произведений; 2) терапии творческим общением с природой; 3) терапия творческим общением с литературой, искусством, наукой; 4) терапия творческим коллекционированием; 5) терапия проникновенно-творческим погружением в прошлое; 6) терапия ведением дневников и записных книжек; 7) терапия перепиской с психотерапевтом; 8) терапия творческими путешествиями; 9) терапия творческим поиском одухотворенности в повседневном; 10) терапия исполнительским творчеством. «Творческий» – означает здесь всюду поиск, познание своих природных особенностей (аутистических (замкнуто-углубленный), психастенических (тревожно-сомневающийся) и т.д.), сказывающихся в общении с искусством, людьми, природой и т.д., – для обретения своей вдохновенно-творческой (по-своему) неповторимой жизненной дороги. 11. ТТСБ, прежде всего, – для больных, страдающих людей. Страдающих тягостным переживанием своей неполноценности, несостоятельности, что сказывается в застенчивости, нерешительности, тревожной мнительности, неуверенности в себе, в склонности к тягостным сомнениям, в преувеличенном переживании своей вины перед близкими и миром. Все это проникнуто достаточно острым, жалящим самолюбием и называется дефензивностью (глубокой, терпимой или в границах практического душевного здоровья). Дефензивность разного бывает происхождения: депрессивного, на почве патологического характера, у душевноздорового тревожного совестливого человека. Чтобы основательно помочь дефензиву нашим методом, важно подробно знать особенности его дефензивности. В случаях болезненных – клинико-нозологическую основу в известных тонкостях, личностную почву дефензивных переживаний. Тут своя сложная дифференциальная диагностика. Потому ТТСБ и есть клинико-психотерапевтический метод, что воздействуем на пациента профессионально средствами своей души в духе этого метода, исходя из живых особенностей клиники. Психолог же сообразуется в своей психологически-психотерапевтической помощи (в основном, – для душевноздоровых) не с клиникой (включающей в себя и личностную почву), а сообразуется – с какой-либо психотерапевтической концепцией (частица психологической теории). Эта сообразованность психотерапии с картиной души, на которую воздействуем, сохраняется и в случае душевного здоровья: психотерапевтическое влияние отправляется от подробно исследуемых здоровых дефензивных особенностей. 12. В некоторых тяжелых случаях с неостропсихотическими расстройствами (шизофренический или органический дефект, душевная ослабленность (например, раковая, старческая)), там, где изучать характеры, клинику уже не под силу, довольно бывает и одного только поиска себя без всякого конечного результата. Уже один поиск себя дает больному хотя бы слабый свет вдохновения. Этот поиск может практически сказываться просто в сравнении двух картин (репродукций) по просьбе психотерапевта (какая из них мне ближе, созвучнее). 13. Основательно, в тонкостях, применяющие ТТСБ специалисты не считают себя дилетантами в искусстве, поскольку не пытаются размышлять искусствоведчески. Мы по-своему (исходя из клиники) опираемся в нашем деле на искусство, художественную литературу, зоологию, ботанику и многое другое, не являющееся непосредственно предметом изучения в клинической психотерапии. Опираемся так, как соматолог по-своему опирается на физику и математику в своих приборах, дабы с их помощью помочь страдающим людям. 14. Примеры того, как характерологически по-разному творчески выражают себя в ТТСБ (например, в творческой фотографии) разные женщины – в поисках себя, своих природных основ, своих (творческих, по-своему) переживаний, интересов, занятий, в поисках своих (тоже сообразных своей природе) способов общения с людьми, в поисках своей любви, своего жизненного пути, своего смысла.
Студия целебной
15. Рисунки тоже разных женщин. Здесь можно было бы подробно говорить о том, в чём ценность каждой разновидности характерологического творческого самовыражения, как это связано со своей дорогой в жизни, своим смыслом жизни. Это и происходит в наших психотерапевтических занятиях.
16. Долгосрочная ТТСБ продолжается 2-5 лет, краткосрочные варианты – от недели до 4-х месяцев. Сформировавшийся в ТТСБ творческий стиль жизни (хотя бы в элементах) способствует становлению стойких компенсаций при психопатиях с дефензивностью (специфических расстройствах личности – по МКБ-10) или становлению стойких малообратимых ремиссий при шизотипическом расстройстве (по МКБ-10). ТТСБ в своих особых вариантах приводит к посветлению душевного, духовного качества жизни и при шубообразной шизофрении (вне шуба, даже с отчетливым дефектом) (метод психиатра-психотерапевта Инги Юрьевны Калмыковой), в паллиативной помощи ослабленным онкологическим пациентам (метод онколога-психотерапевта Татьяны Витальевны Орловой) и т.д. См. о применении ТТСБ при различных болезненных расстройствах [8, с. 178-184]. ТТСБ может глубинно помогать духовно сложным, образованным взрослым людям и, в своих элементах, может ощутимо помогать школьникам и детям в детском саду. В одних случаях (например, глубокая психастеническая психопатия), бывает, необходимо проникнуть вместе с пациентом в детали характера, дифференциальной диагностики, в частности, с целью успокоить его тревогу по поводу шизофрении, которую у себя подозревает, и помочь тоньше войти в естественное, органичное для него, психастеническое творчество. В других, например, тяжелых шизофренических случаях, довольно и одного нескончаемого поиска своего характера, поиска, помогающего все яснее чувствовать себя собою даже «под ошибочным характером». Но везде остается стержень ТТСБ – опора на природу души, картину характера (например: «у меня характер Пушкина, а у него характер Лермонтова», «у меня характер Оленя, а у него характер Лисы» и т.д.). 17. Уютная обстановка психотерапевтической гостиной с чаем, свечами, малым светом, тихой музыкой, слайдами смягчает тревогу застенчивых наших пациентов. Нет у нас «горячего стула», на котором в психологических группах человек рассказывает не близким людям о себе, и даже нет необходимости каждому пациенту говорить за столом, что-то свое, обсуждая какую-нибудь тему. Захочется сказать – скажет, а то можно и много вечеров пить чай с пряниками, смотреть слайды и слушать разговоры, вбирать их в себя, привыкать. У нас есть и специальная памятка для тех, кто пришел впервые в гостиную, в группу творческого самовыражения. Вот эта памятка.
Памятка врачу и пациенту нашей кафедрально-диспансерной амбулатории
Не опаздывая, в 17 часов, в четверг или в пятницу (усложненная группа), входите смело в психотерапевтическую гостиную. Поздоровайтесь со своими будущими товарищами по группе, скажите, что первый раз пришел (пришла), спросите, где там можно сесть за стол или во втором ряду, в кресло. По возможности, пусть это впредь будет Ваше место в гостиной.
На первых для Вас занятиях можно ничего не говорить. Только слушайте психотерапевта и товарищей по группе, пейте чай, ешьте конфеты, печенье и т.д. Читая дома книги о характерах, постепенно, молча втягивайтесь в работу группы, пока не захочется участвовать в разговоре товарищей и психотерапевта.
Поначалу попробуйте ничему не удивляться, стараться понять происходящее (в том числе, вспоминая прочитанное дома), постарайтесь довериться этому праздничному лечению в гостиной с чаем, свечами, слайдами, музыкой. Понимание, благотворное переживание происходящего придет само собою. И, надеемся, поможет Вам.
Цель любого занятия, независимо от его содержания, состоит в том, чтобы помочь человеку, вольно или невольно, изучать свои душевные природные особенности (характер, душевные расстройства, душевные трудности), сравнивая себя по характеру с товарищами по группе, с известными художниками, писателями, композиторами и другими творцами прошлого. Все это происходит для того, чтобы скорее придти, опираясь на свои, более или менее стойкие, особенности, переживания, к своему творческому самовыражению (выполнению какого-либо дела по-своему, неповторимо по-своему). Характеры и душевные расстройства (депрессия, навязчивости и т.д.) – лишь ориентиры, помогающие постепенно проникнуться своим, свойственным своей природе, смыслом существования, своим неповторимым, уникальным «Я». Это переживание своего неповторимого в душе, поступках – есть основа творчества и само творчество. Это есть то, что освещает, поднимает душу, наполняет творческим вдохновением, ослабляя болезненную тревожно-депрессивную напряженность и другие расстройства настроения, сообщая человеку его жизненный смысл среди людей и природы, вообще делая жизнь более ясной, осмысленной, понятной, уверенной, светлой. Да, вот это мне по-настоящему близко, это моё, вот для этого и живу, вот это буду делать в жизни, с этими людьми буду вместе, по этой дороге пойду дальше. И т.д.
Однако встречаются пациенты с такими тяжелыми трудностями общения, что не могут присутствовать в группе, даже молча. Гнетет их тягостное острое напряжение-застенчивость в душе и теле. Для них специально создан в нашей кафедрально-диспансерной амбулатории доктором Любовью Александровной Тарасенко вариант индивидуальных занятий с пациентами в надежде в дальнейшем все же приглашать таких пациентов в группу [40, 41]. 18. Одни дефензивы желают в точности знать в ТТСБ свой диагноз, другие им мало интересуются, им важен (и то – приблизительно) лишь характер (свой и некоторых других людей). Мы стоим на том, чтобы устанавливать людям, ушедшим из жизни и себе самим не диагнозы, а лишь примерные характеры и синдромы (например, «депрессия»). Этого душевного ориентира достаточно для поиска своего пути в творчестве и в жизни. Характеры, болезни ныне здравствующих людей (в том числе, писателей, художников, ученых, государственных деятелей) вообще запрещается обсуждать. Названия характеров, болезней предпочитаем произносить без психиатрических корней (например, «замкнуто-углубленный» вместо «шизоид») [7]), учитывая, что в сегодняшней нашей жизни, с частой безответственностью к слову, сплошь и рядом в подобных случаях научные термины толкуются как нечто тяжелое душевнобольное. См. так же об этом ниже, в пункте 22. Однако для погружения в патографию, конечно, нужно знать и классические названия патологических характеров, болезней, иначе патографические работы будут нам мало понятны. Изучение в ТТСБ патографии [4, с. 323-325], несомненно, смягчает стигматизацию. Даже тяжелый душевнобольной, убедившись в нашей амбулатории в том, как много среди гениев и талантов душевнобольных, улыбаясь, соглашается «пребывать в этой компании». 19. Иногда, даже одно только недолгое пребывание в атмосфере нашей группы, без видимого участия в работе группы, дает новенькому дефензивному пациенту прилив творческого вдохновения-облегчения. Но обычно все же необходимы месяцы групповых занятий или интенсивные индивидуальные встречи по Л.А. Тарасенко [40, 41], чтобы в душе поселился более или менее стойкий свет творческого стиля жизни (психотерапевтические встречи с психофармакотерапией или без). Занятия наши (в их не упрощенном виде) должны быть вдохновенной углубленной работой души всех присутствующих в психотерапевтической гостиной. Это, в сущности, праздничная, но и трудоемкая, школа творческого самовыражения. Так, существо занятия «Ламарк и Дарвин» состоит в том, что общими усилиями обнаруживается в анализе научного творчества этих натуралистов взаимодополняющее характерологически разное. Благодаря своим отчетливым аутистическим свойствам Ламарк смог совершить одни определенные важнейшие открытия и не смог понять другое важнейшее. Это другое, недоступное Ламарку по его природе, сделал благодарный Ламарку за то, что тот совершил, Дарвин. Сделал своим иным, особенным научным психастеническим душевным складом, при довольно низкой своей работоспособности, весьма слабой механической памяти, переживая и эти свои «посредственные» способности. Настоящие факты оказались важными для многих дефензивных пациентов – для понимания ими особенностей научного ума вообще, особенностей собственных и особенностей других людей. Многое стало им яснее, они сделались мягче, даже, некоторые, глубже, терпимее, не только в свой работе, но и в отношениях с близкими людьми, сослуживцами. Существо занятия «Смерть Ивана Ильича» по повести Льва Толстого – помощь дефензивно-тревожному, почти постоянно удрученно-трагически думающему о предстоящей (рано или поздно) смерти человеку, помощь пациенту заблаговременно готовиться к этой неизбежности, как готовился и сам Толстой. Существо этой помощи для тех, кому она характерологически созвучна, – стремиться, по возможности, жить по-своему, творчески, сбрасывая с себя «хомут» (слово Толстого) банальностей, мишуру кажущейся приятной безликости. И тогда накапливается в душе свое, неповторимое и целебно, содержательно светится, потому что это – неповторимое, уникальное. Это и есть творческое вдохновение с Любовью и Смыслом, состояние, в котором нет трагического переживания предстоящего ухода, нет страха смерти. Ивану Ильичу пришлось по кусочкам собирать эту, как он назвал, «радость», вспоминая, например, из детства, как был наказан, а мама принесла пирожки. И еще научаемся, как именно читать, понимать научное чтение, зная-понимая теперь характерологические движения, некоторые «зигзаги» в научном мышлении, исходя из разной природы души авторов. В наших занятиях не звучат психотерапевтические техники в обычном их понимании, а происходит живая психотерапевтическая жизнь. Не «интенсивная терапевтическая жизнь», как у Александра Алексейчика [37], а творчески-вдохновенная, с постоянной естественно-научной оценкой характерологического, с доброжелательным тихим деятельным светом Любви и Смысла. Это не игра-техника. Въедливые души дефензивных пациентов обычно тянутся к правде жизни. И не так важно, предрасположен человек природой своей к религиозному мироощущению или он по природе атеист. В ТТСБ нет победителей и побежденных. В наших занятиях в уютной полудомашней обстановке дефензив проникается, рано или поздно, повторяю, уточняю, светом творческого вдохновения, смягчающим, приводящим в целительную стройность его тревожно-депрессивное расстройство. Такого рода многие занятия способствуют целительному, жизненному духовному обогащению, развитию наших дефензивных пациентов. Пациенты обретают убежденность в особой силе своей слабости. 20. Абсолютным противопоказанием к ТТСБ остаются более или менее острые тоскливо-депрессивные расстройства, усиливающиеся в уютной (чай, свечи, творчество, изучение характеров) обстановке психотерапевтической гостиной (в группе творческого самовыражения) – до суицидальных желаний уйти из этого мира «завидно здоровых счастливчиков». 21. С одной духовно сложной, тонкой, образованной, творческой женщиной из Латвии (Рига) (наполовину латышкой, наполовину эстонкой) психотерапевтически переписываюсь уже много лет. Мы никогда не встречались, но ей серьезно помогают мои книги [8, с. 156]. С ее разрешения снова помещаю в своей работе, думается, важное для нас место из ее недавнего письма мне. «Рывками перечитываю Вашу книгу о театре-сообществе («Клинический театр-сообщество в психиатрии» (2009) [8] – М.Б.). Знаете, это кому-нибудь, может, покажется нелепо, но я очень довольна своим (следует название серьезного расстройства, которое установила у себя, читая книгу. – М.Б.). <…> Таким образом, духовно чувствую свою принадлежность к какому-нибудь сообществу – может быть, больше, чем любому другому… Думаю, больше всего я «психастеноподобный романтик-сказочник». Только бы здесь нашелся кто-нибудь из врачей, так тонко понимающий… Кажется, все Ваши усилия здесь в советское время посеять свое «разумное, доброе, вечное» попали в очень-то каменистую почву, воспринимались очень поверхностно. (В молодости нередко читал в Риге лекции о психотерапии тяжелых больных. – М.Б.). Так я заключаю по высказываниям некоторых даже профессоров. Не понимают, что ТТС – не просто способ заполнять свободное время, не увлечение, а серьезное лечение, которое нам так нужно. Вот и занимаемся сами как получается». 22. Важнейшее правило ТТСБ – не обсуждать с пациентами и душевноздорвыми людьми, которым помогаем в ТТСБ, как уже подчеркнул, характеры и диагнозы ныне здравствующих (в том числе известных) людей, если они сами не оказались в группе и не против такого обсуждения. И не выносить за пределы нашей группы-сообщества, как именно характерологически оцениваем друг друга, памятуя о том, что в нашем обществе пока еще не часто встречается уважение к человеку с болезненными трудностями души как к личности, нередко своеобразной, творческой, нередко душевно более богатой, нежели обычные, т.н. «нормальные» люди. В связи с этим и следует в ТТСБ и в жизни, в основном, применять названия характеров без классических клинических (психиатрических) корней. Так, житейское название «замкнуто-углубленный» шире термина «шизоид», включая в себя и тяжелого шизоидного психопата и здорового человека с подобным рисунком характера без патологической выраженности. Так же не «опсихиатричивают» в жизни такие названия характеров, как «тревожно-сомневающийся», «авторитарно-напряженный» и т.д. [7]. 23. Дефензивные пациенты, получившие существенную помощь от ТТСБ, иногда благодаря многолетним занятиям, по-разному относятся к ТТСБ как к психотерапевтическому методу, который (именно он, а не что другое) счастливо преобразил их жизнь. Многие (в том числе, эндогенно-процессуальные пациенты) убеждены в том, что метод подарил им жизнь. Помог научиться жить сообразно своей природе, чувствовать себя собою, «возделывая свой сад» в творческом вдохновении с Любовью и Смыслом. Называют это углубленное лечение вторым или главным университетом. Но в некоторых случаях пациенты (особенно те шизоидные пациенты, «теоретики», которые не терпят ни малейшего вмешательства извне в свой душевный, духовный порядок-гармонию), склонны полагать, что доктор лишь посоветовал им изучить некоторые книги, благодаря чему они сами увидели жизнь, отношения между людьми, собственные внутренние конфликты, увидели-поняли отчетливее, научнее. В сущности, сами ко всему этому и пришли, изучая характеры. Множество «прожитых» групповых и индивидуальных занятий с врачом, на которых пациент входил, через горячие несогласия, споры, в детали нового, сложного для него целительного понимания жизни, не кажутся им серьезной помощью. Другое дело – работа с психологом (например, с помощь психотерапевтических техник), опирающаяся на контракт. Но если предложить такому пациенту закончить раньше времени наш «научно-художественный» психотерапевтический курс, пациент отчаянно протестует и, в конце концов, соглашается с необходимостью и важностью для себя этого курса, с тем, что без психотерапевта тут мало бы что получилось. 24. ТТСБ как метод естественно-научный, «земной» привлекает к себе, тем не менее, многих российских идеалистически-аутистических пациентов (шизоидов, даже больных шизофренией с острой психотикой, c мощным аутистическим радикалом), благодарных методу за то, что приближает их к почве, природе характера, природе душевных расстройств, помогает, хотя бы на время, выйти на эту твердую землю из высот заоблачного духа, космически-изначальной духовности. Приведу по этому поводу мою развернутую консультацию на конференции (пациентка Н., 1964 г.р., 45 л.), 6.11.2009.
Пришла на конференцию в элегантном скромном платье, высокая, стройная. Виделось, что для нее это важное событие. Правда, при всей своей тонкой одухотворенности объявила участникам конференции, что, видимо, не так уж интересна нам, потому что «шизофреничка с острыми психозами и инвалид второй психиатрической группы». Рассказала, что в детском саду с 5-лет, уединившись, читала толстую книгу сказок, а в школе сделалась очень живой. Лет до 15-ти была «синтоноподобной аутисткой» (выражение это составила, читая работы о ТТСБ), поскольку «ко всему относилась углубленно, изучала всякий предмет до подробностей» и в то же время была общительной, веселой победительницей многих олимпиад, «от гуманитарных до математических». Беспрерывно читала, даже ночами под одеялом с фонарем. Мама, экономист, заставляла ее гулять. В 15 лет без понятных причин «навалилось» тягостное переживание своей неполноценности. Вскоре романтически полюбила артиста («по фильму») и одновременно – свою подругу. В то же время, страдая «комплексом неполноценности», была охвачена темой «герой и толпа», испытывала неприязнь к массе обыкновенных людей и преклонение перед людьми театра, живописи, литературы. Психологию и психиатрию презирала: «они лезут туда, где царствовать должно лишь искусство». «Чувствовала человеческое как духовное, и было неприятно рассматривать тело человека со всеми его анатомическими подробностями». Любила поесть, но чувствовала «пищевые радости» как «чисто душевное, отделенное от тела». Готовить уроки с 15-ти лет почти перестала, продолжая получать одни пятерки. «Все отчетливее чувствовала главенство мира божественного над всем остальным, остальное – небытие». «Будущее представлялось жизнью в исключительно божественно-творческом мире – неважно, где буду учиться или работать». Написала такое вступительное сочинение в МГУ, что стали уговаривать ее туда поступить, когда вдруг отказалась сдавать устный экзамен, потому что решила ехать с подругой «отдыхать» на Волгу. После Волги стала пьянствовать «за компанию». В течение 6-ти лет почти каждодневно в больших количествах поглощала водку, коньяк, работая тут и там на простых механических работах (подносила что-то, чистила и т.д.). МГУ «презирала за отсутствие в нем божественно-творческого». Вскоре вдруг решила поступить «хотя бы в МГУ», «поступила на искусствоведение и стала изучать любимого Врубеля». Научный руководитель не посчитал ее работы о Врубеле искусствоведческими, предложил поменять тему – изучать художников «Мира искусств». Отказалась: «мне надо полюбить художника, чтобы его изучать». На 4-м курсе Университета, в 26 лет (1990 г.) «сошла с ума». В течение двух недель «входила в свой психоз»: все отчетливее слышала внутри себя все, что происходит, о чем говорят во всех странах света. Дома, у окна, слушала этот «шум больших идей». Так проникалась голосом диктора радио, что, не зная, не видя его, «знала, чувствовала через обертоны его голоса его сложные переживания, его судьбу». А люди на экране телевизора не прямо, но украдкой поглядывали на нее, намеками разное ей сообщая. Н. стала чувствовать себя одновременно самыми разными людьми, переживая их настроения, заботы. Сделалась, наконец, «всеми людьми на свете, в том числе, и Анной Ахматовой». С восторгом погружалась в это «всевидение» и «всечувствие» и «зверски» относилась ко всем, кто мешал этому, разговаривая с ней, вторгаясь в ее мир. Лишь позднее научилась она жить одновременно в двух мирах – психотическом и реальном. Однако реальное было теперь особенно неприятно. Воспринимала тело как «навязчивую органику», «жила одним духом, слушая внутри себя пение птиц из других стран». Вспоминала, как Врубель писал жене из больницы, что жена должна быть счастлива, воспринимая от него его тайные сказочные потоки. Н. искала «сущность Бога», убежденная в том, что «Ленин ошибся». Полагала, что «основной вопрос философии вопрос о сущности Бога, а не о том, что вторично, что первично». Чувствовала, что через нее «действует Таинство». Состояние это продолжалось 3 недели и закончилось «под лекарствами» в Психиатрической больнице № 3 им. В.А. Гиляровского, «превратившись в длительную тоску». До 1997 г. было еще несколько подобных острых приступов, потом приступы стали «поглуше», но между ними пребывала либо в «возвышенном», либо в «тоскливом» состоянии, но приглушенном лекарствами. Нигде не работает, с 1997 г. – II группа инвалидности по психическому заболеванию, постоянное лекарственное лечение в ПНД. Лекарства принимала беспорядочно: сама уменьшала дозы, а то и месяцами жила без лекарств. Никогда не могла и теперь не может примириться с тем, что лекарства «глушат душу», которую она старается «бережно нести в руках, как младенца». В мае 2009 г. «напала» на мои книги о характерах людей, о терапии творческим самовыражением, «жадно уцепилась за них», но, как считает, «истинное облегчение почувствовала лишь здесь, в нашей амбулатории. Объясняет эту помощь следующим образом. «Меня стало впервые тяготить мое духовное мировоззрение. Благодаря Вашим книгам и особенно занятиям здесь, поняла, что существует и иное мировоззрение – материалистическое, естественно-научное, и они, оба этих мировоззрения, не исключают, а дополняют друг друга. Это новое для меня мироощущение идет от тела, а не от духа, и нужно только дать себе почувствовать его, как это рассказано у Мандельштама: на стекло вечности уже легло мое дыхание, мое тепло». Н. поняла, почувствовала, что это такое – «ходить телом, общаться с людьми, что есть реальный мир». «Благодаря тому, что у нас здесь происходит, возвращаюсь к реальному миру из мира потустороннего, шизофренического. Он, этот реальный мир, есть! Но я нуждаюсь в постоянном напоминании о том, что и реальный мир есть. Терапия творческим самовыражением ненавязчиво напоминает мне об этом. Благодаря этому происходит перестройка моего мировоззрения в нужном мне направлении. Здесь, в нашей психотерапевтической гостиной, я как бы возвращаюсь в свою молодость, в университет, там тоже были слайды картин… Деликатно тянут меня здесь, у вас, к земле. В мире идеализма я расплываюсь, а здесь мне дают язык, понятия, чтобы почувствовать мир тверже, определеннее. Характеры, что изучаю, – островки в океане знаний о человечестве. В том, моем, океане одна вода, а тут островки. Можно ступить на остров и тогда увереннее, тверже себя почувствовать. Особенно полифонические картины на слайдах дают чувство земли. Мне стало лучше, увереннее…»
В клинической беседе душевно разлажена: сердита, агрессивно-раздражительна, кричит зло в группе на каждого, не согласного с ней, и тут же мягко, доверчиво смотрит на того, на кого только что сердилась и говорит ему нежные слова благодарности за разговор. Философия для нее превыше всего, а чувственность – «презренная грязь». Разлад и в мимике и в неуклюжих телодвижениях. Беспомощная, даже милая, в своей однотонной, гипомимической раздражительности.
Диагноз: Шубообразная шизофрения. Шубы преимущественно парафренно-аффективной структуры, ремиссии со сложными субпсихотическими (или дистимического характера) переживаниями. Талантливый дефект. Несомненное посветление качества душевной жизни в процессе нашей психотерапии, которую необходимо продолжать.
25. Соборность («духовная общность многих совместно живущих людей» [30], их открытость друг другу с готовностью друг друга понять и душевно принять, если нет в тебе безнравственности) свойственна и ТТСБ. Это – национально-психологическая (российская) особенность нашей сердечной коллективно-групповой психотерапии. Соборность сказывается и в том, что ТТСБ не только принимает в себя все нравственные психотерапевтические подходы, воздействия, преломляя их в своем, клинико-креативном, отношении, но и принимает в себя, в свои попытки помочь все характерологические и вообще клинические (но не безнравственные) расстройства, трудности, обычно более или менее дефензивные, нуждающиеся в этой особенной психотерапевтической сложной помощи. Мы говорим в нашей лечебной работе о характере в самом широком смысле, включая в это понятие все характерологические «наросты» в виде расстройств настроения, навязчивостей, сверхценных идей, тесно связанных с характером, растущих из его «почвы». Но, не включаем, даже в широкое понятие характера, остропсихотические расстройства (бред, галлюцинации, острая тоска и т.п.), занавешивающие характер остропсихотической занавеской, искажающей мир. В процессе нашей работы, изучая людей, стараемся помочь некоторым из них изжить обычную поначалу убежденность в том, что каждый должен понимать и чувствовать, «как я сам», стараемся убедительно показать, что нет «плохих» и «хороших» характеров, что нет единой «правильной истины», что каждый по-своему прав, если он только не безнравственник. 26. Дух и характер – особая сложная тема в ТТСБ. Среди разнообразных дефензивных пациентов у нас немало аутистов и полифонистов с мощным аутистическим радикалом. Для них оказывается весьма существенным изучение своего характера – и именно это помогает им выяснить важное для них отличие Духа от характера. При этом Дух, особенно в мироощущении утонченной сложной аутистической натуры, остается главенствующим неповторимым изначальным Духом, который, несомненно, сильнее характера. Но характер (природа) всё же повелевает, и бороться с ним бесполезно. Стихотворение поэтессы и коллеги психотерапевта Татьяны Славской [39 с. 96-97], по-моему, замечательно точно помогает почувствовать и понять это.
Первый диагноз – Жизнь…
Взрывает покой и сжигает мосты
Характер – диагноз. Характер – судьба.
Справляться с ним мыслью? Наитием? Нет –
«Я прав! Я силен, даже если я слаб!
Я сам в исполнение привожу
Никто предо мною не исполин.
Не буду, Характер, бороться с тобой,
… Светает за окнами. Время вставать.
Раскрою ее – и по чистой строке,
на берег присяду… Но всюду – одно:
Диагноз смертельный один только – Жизнь.
P.S.
27. ТТСБ и религия. ТТСБ – как уже отмечал, естественно-научный, материалистический (клинический) метод. Но одухотворенно-материалистический в том смысле, что испытывает глубокое (если не главное) уважение к духовным ценностям, религии, верующему человеку. Подчеркну еще раз, что мы полагаем вечной Тайной то, каковы отношения между материей и духом там, в Космосе, на самом деле, независимо от нас. «Остальное – молчание», – сказал перед смертью Гамлет. ТТСБ считает за честь помочь человеку, предрасположенному к светлому религиозному мироощущению, найти нашими способами свой путь к Богу [34, с. 541-549]. Это нередко происходит и в нашей психотерапевтической гостиной. Сравнивая на экране слайд-картину Поленова «Христос и грешница» с иконой Рублева «Спас», пациент, предрасположенный к религиозному мироощущению, проникается светлой убежденностью в том, что мощный поток справедливого, мудрого Духа, Любви, идущий к нам из глаз Христа (Отец смотрит на нас сквозь глаза Сына), и есть для него, пациента, подлинная реальность, Истина [6]. Не следует забывать, что, затрагивая в наших занятиях тему религии, мы должны обращаться ко всем мировым религиям, даже если в нашей группе только атеисты и христиане. 28. Вот сидит и сидит раз в неделю в течение нескольких месяцев новенький дефензивный пациент в группе творческого самовыражения, проживает занятие за занятием, усваивая одновременно и то, что дает ему психотерапевт в индивидуальных встречах, выполняет творческие домашние задания, пьет чай в гостиной, привыкает к обстановке, все больше, полнее включается в наши разговоры. Постепенно, изучая характеры, болезненные душевные расстройства, рассматривая товарищей по психотерапевтической группе, невольно начинает пациент обдумывать, анализировать себя в сравнении с другими, все отчетливее укрепляется в нем ощущение себя такого, каков есть, со своими ценностями, возможностями, о которых прежде не ведал. Все живее желание по-настоящему попробовать, испытать «силу своей слабости». Углубляется внутренняя целительная работа. Теперь, как правило, улучшение идет вперед большими шагами – и приходит обычно инсайт (кристаллизация душевного, духовного подъема). О том, как устраиваются наши психотерапевтические занятия (индивидуальные, домашние, группа творческого самовыражения, гипнотические сеансы как часть ТТСБ, клинический театр-сообщество как особая группа творческого самовыражения), о жизни, дружеской атмосфере в ТТСБ возможно почитать в наших книгах. Об изучении характеров, душевных расстройств с пациентами – в наших упомянутых выше «учебниках». 29. Приведу типичный пример стойкого и на долгие годы, малообратимого, улучшения состояния (компенсации у психопатической личности). Случай этот описан в 1987 г. и опубликован в 1989 г. (21 год назад) [5, с. 229-249]. С высоты сегодняшнего дня (краткое описание случая с сегодняшними добавлениями и уточнениями) работа ТТСБ видится отчетливее. Это была в свое время довольно трудная пациентка.
39-летняя (в 1987 г.) пациентка Д., инженер, с лишь внешне благополучными условиями жизни последние 13 лет (до 1987 г.), но с тяжелой астенической психопатией, многолетней декомпенсацией (по МКБ-10: тревожное уклоняющееся расстройство личности). Измучившись многолетней внутренней напряженностью с переживанием своей неполноценности, острой застенчивостью до невозможности общаться с сослуживцами (тем более – новыми: вынуждена перейти на новую работу – ближе к дому), измучившись и тем, что измучила любимого мужа своей раздражительностью, страдающая бурными вегетативными дисфункциями (и т.п. астенические страдания), вошла в 1973 г. в нашу амбулаторную терапию творческим самовыражением.
Д. просила «самым сильным лечением» («мощной аутогенной тренировкой», лекарствами) «выбить» из неё «неуверенный, робкий, рабский характер». Лечение такого рода существенно не помогало, и я просил пациентку потерпеть – приходить на беседы со мной и моей помощницей, психотерапевтом-медсестрой, Елизаветой Юльевной Будницкой, читать заданное о характерах, и не пропускать группу творческого самовыражения.
Через 2 года Д. сделалась несколько поспокойнее, пообщительнее, всё более заинтересовывалась изучением характеров и тем, как именно характер человека сказывается в его поступках и творчестве, однако сама что-либо написать, сфотографировать отказывалась, слайды природы, сделанные товарищами по группе, их очерки, рассказы не вдохновляли. Мужу по-прежнему доставалось от её истощающейся раздражительности. Нередко не хотелось ей приходить в группу, с недоумением спрашивала: «Зачем мне всё это?» Считала, что «настоящего толку от лечения нет».
Осенью 1975 г. (через 2 года амбулаторной работы) в группе мы говорили о творческом общении с природой и я читал вслух хокку Басё. Одно из хокку необыкновенно подействовало. Вот оно.
Всё выбелил утренний снег. Пер. с японск. Веры Марковой
Д. считает этот момент поворотным в нашей лечебной работе и в своей судьбе. Вечер «глубинно» взволновал её и в то же время «подействовал отрезвляюще, кристаллизующе душу». Очень важно (и для нас), что Д. в этот вечер ясно поняла в этом «взрыве вдохновения», почему стало ей так светло на душе, почему так радостно колотится сердце, почему уже после группы не могла сразу войти в свой дом, прежде чем не сделала несколько одухотворенных кругов вокруг дома. Кстати, пациентка Н., описанная выше, в моей подробной консультации, так же нередко делает после группы творческого самовыражения несколько одухотворенных кругов вокруг своего дома, прежде чем успокаивается, чтобы войти в дом.
Д. осознала, её содержательно осенило, что она несёт в себе духовное богатство любви к природе, чудные воспоминания детства на Урале – и теперь она станет по-своему, сообразно астеническим особенностям своей души, выражать эту свою любовь в рассказах и слайдах. В этом смысл её жизни, и это непременно получится, потому что стала духовно обогащенной собою, обрела силу своей слабости (астеничности). Через 2 недели Д. стала впервые испытывать ещё «нечто новое»: тёплые, «неторопливые», «заинтересованные», «заботливые» чувства к товарищам по группе, близким, сослуживцам. Когда В., 54 лет, показывал в группе свои слайды, она посмотрела в его глаза и увидела «такую же голубизну, как в той лужице на его слайде, в которую опрокинулось голубое небо с робким облачком». Робость, стеснительность, вегетативная напряженность стали заметно слабеть.
Осень. Слайд Д. Д. пишет теперь рассказы, стихи о природе, о своём детстве на Урале, делает слайды природы. Вот что рассказывает она в своём эссе о характерах. «Слайды астеника не сложны по замыслу, в них нет философичности, но есть хрупкое, трепетное проявление жизни простого цветка, травинки, солнечного зайчика на березовой поляне, голубенькой лужицы с отражением в ней легкого, как мечта, облачка». Всё это относится и к её слайдам.
Теперь уже Д. хочется быть собою, а не сангвиником, как прежде. Не хочется растерять свои астенические душевные особенности, которыми так лирически-художественно познаёт мир, природу людей. Благодарит судьбу за свой характер.
Улучшение состояния выразительно пошло с тех пор в гору. Примерно через год-полтора сформировалась стойкая «вдохновенная» компенсация. Впервые упрекнула себя за то, что во-время не родила ребёнка, «терзаясь неполноценностью», «запутанная в себе самой».
Катамнез – 35 лет, по сей день. Её квартира и жизнь устроены одухотворенно-творчески – созвучно с особенностями души. Так рассказывает и Елизавета Юльевна, они подружились. Д. жалеет, что до 41 года не знала себя, не знала «чуда духовного творчества», дарованного ей судьбой.
Подробности жизни, страданий, лечения, его результатов – в упомянутой книге [5].
Итак, целительному духовному «взрыву» – прозрению, спровоцированному чтением в группе хокку, предшествовала двухлетняя трудоёмкая клинико-психотерапевтическая работа по изучению особенностей своей характерологической природы в творчестве, особенностей силы своей астенической слабости, работа по изучению своего духовного богатства. Постижение своего астенического характера (общие свойства с другими астениками) есть обретение ориентира, помогающего проникнуться целительным переживанием своей (в данном случае – астенической) неповторимости, уникальности. Это переживание есть творческое вдохновение – содержательная светлая встреча с собою, наполненная, как она сама сказала, Смыслом и Любовью. Д. называет это творческое вдохновение – «взрыв». В данном случае необходимо было прожить, прежде всего, немало занятий в группе творческого самовыражения (в течение двух лет, одно двухчасовое занятие в неделю). И тогда, благодаря, прежде всего, изучению характеров и того, как именно они обнаруживают себя в творчестве, благодаря проясняющему свою особенность переживанию созвучия и несозвучия с творчеством разных писателей, художников, композиторов, товарищей по группе, у Д., поначалу подспудно, малоосознанно, формируется чувство-знание творческой себя, почва для «взрыва».
Думается, нет необходимости объяснять, что вся эта работа не основывалась на какой-либо психологической концепции (психоаналитической, экзистенциальной, когнитивной, эклектически-психологической и т.д.). Работа эта сродни земной одухотворенной педагогике, отправлялась не от теоретических символических конструкций, а от особенностей клиники, личностной почвы и была не психологическими техниками, которыми обычно практически осуществляется психотерапевтическая концепция, а человечески-задушевной, основанной на естественно-научных закономерностях, психотерапевтической жизнью.
30. ТТСБ связывает с арт-терапией сильное звучание в ТТСБ креативного психотерапевтического механизма. Но этот механизм ощущается, понимается в ТТСБ не в концептуально-психологическом преломлении, а естественно-научно, одухотворенно-материалистически. Творчеством светится, обнаруживает себя природа души творящего. Мы изучаем вместе с пациентом ее особенности, дабы помочь человеку выражать себя неповторимо по своему, но сообразно своей природе. Творческое самовыражение связывает ТТСБ с арт-терапией не более, чем слово связывает рациональную психотерапию Дюбуа с психоанализом Фрейда. И ТТСБ как часть клинической классической психотерапии несет в себе не психоаналитичски-нейтральное, а живое целительное тепло к больному человеку. С экзистенциально-гуманистической и религиозной психотерапией ТТСБ серьезно перекликается одухотворенностью, погруженностью в высшие духовные сущности (Смысл, Совесть, Красота, Ответственность), размышления о добре и зле, жизни и смерти. Однако высшие духовные сущности, с точки зрения экзистенциально-гуманистического, религиозно-психотерапевтического подходов, ниспосылаются в душу из мира изначального Духа. Даже если некоторые экзистенциальные, гуманистические психотерапевты не согласятся с этим, то все равно они, как и согласившиеся, рассматривают высшие духовные сущности в стороне от изучения клинической картины, включающей в себя определенную личностную почву, в стороне от дифференциальной диагностики, показаний и противопоказаний. ТТСБ все же более сродни одухотворенным пациентам материалистического или полифонического (шизотипического, шизофренического) склада, или же реалистоподобным идеалистам-аутистам (нежели другим идеалистам-аутистам). Остальным пациентам более сродни психологическая (в широком смысле) терапия духовной культурой: арт-терапия, экзистенциально-гуманистическая психотерапия, религиозная психотерапия. ТТСБ и психологическая (психологически-ориентированная) терапия духовной культурой – это два полюса. Между ними – сложные переходы. Оба подхода дополняют друг друга в духе принципа дополнительности Бора. Таким образом, ТТСБ сегодня служит, прежде всего, разнообразным психиатрическим углубленно дефензивным (в широком смысле – хронически тревожно-депрессивным) пациентам и дефензивным душевно здоровым людям. Арт-терапия, экзистенциально-гуманистическая терапия, религиозная психотерапия, сколько могу судить, гораздо чаще и глубже помогают душевно здоровым людям с их душевными трудностями, но без тягостной дефензивности. 31. Характерологическое, личностное состояние России располагается между утонченной восточной идеалистической чувственностью (в т.ч. и глубоко иероглифически-мыслительной), с одной стороны, и прагматичностью (идеалистической, концептуально-строгой, аналитической практичностью) – с другой. Россия – характерологически разнообразная, всякохарактерная. В том числе, немало у нас и «звериного». Известно бердяевское: «святая Русь имела всегда обратной своей стороной Русь звериную», русский дух «готов мириться с грязью и низостью» [1, с. 48]. Но типично российское (то, что редко встречается в других странах и, если встречается, то не в такой отчетливой, «законченной», выраженности (то есть типичное национально-психологическое)) – это размышляющая, неуверенно, но подробно реалистически анализирующая, сочувствующая, совестливая, застенчивая сложная душевность. Это – и тревожно-мечтательная неповоротливость, беспрагматичная лень, проникшие вместе с безоглядной самоотверженностью, безграничной мыслью в нашу непревзойденно-совестливую, одухотворенно-человечную культуру, в нашу особенную историю, неуклюжее хозяйство. Россия с ее самобытным глубинным русским языком, великой культурой не может не иметь своей самобытной психотерапии. Эта психотерапия – часть нашей культуры. Эта психотерапия – разная (как и все у нас), но в своих типичных классических формах – аналитически-земная, глубинно-нравственная, чеховская [4, с. 757-767]. Это психотерапия, в том числе, и тех наших врачей, которые, не применяя специальных психотерапевтических приемов, тем не менее, психотерапевтически глубоко общались с пациентами: например, Сергей Сергеевич Корсаков, Петр Борисович Ганнушкин, Александр Иванович Яроцкий, Петр Михайлович Зиновьев. Уже не говорю о таких психиатрах-психотерапевтах, как, например, Семен Исидорович Консторум (1890-1950) и Николай Владимирович Иванов (1907-1977). Смею надеяться, что и ТТСБ принадлежит к самобытной российской психотерапии. 32. Метод-школа ТТСБ – это неразделимые с практикой дела живые оригинальные работы врачей и психологов, прежде всего, включенные в диссертации, и работы, которые возможно, по-моему, по своей глубине и практической, теоретической важности, во всяком случае, приравнять к диссертационным. Вот имена авторов этих главных на сегодняшний день, принадлежащих им работ, работ моих последователей, при строгом отборе. Елена Александровна Добролюбова (Москва, 1997, 2003) [14; 34, с. 308-333]; Надежда Леонидовна Зуйкова (Москва, 1998) [15]; Татьяна Евгеньевна Гоголевич (Тольятти, 1998) [12]; Татьяна Феоктистовна Мурзина (Санкт-Петербург, 1999, 2006) [26, 27]; Светлана Владимировна Некрасова (Москва, 1999) [29]; Валерий Витальевич Васильев (Ижевск, 2001) [9]; Людмила Васильевна Махновская (Москва, 2003) [25]; Наталья Викторовна Грушко (Омск, 2003) [13]; Аркадий Терлецкий (Польша, Люблин, 2003) [42]; Тимур Александрович Уманов (Украина, Одесса, 2003) [44]; Александр Анатольевич Филозоп (Воронеж, 2005) [46]; Мария Андреевна Богданович (Тюмень, 2007) [3]; Любовь Александровна Тарасенко (Москва, 2009, 2010) [40, 41]; Инга Юрьевна Калмыкова (Москва, 2010) [17]; Гузель Ринатовна Мухаметзянова (Туймазы, 2010) [28]; Анна Станиславовна Иговская (Москва, 2010) [16]; Татьяна Витальевна Орлова (Москва, 2010) [31, 32].
Литература
Ссылка для цитирования Бурно М.Е. О самом главном в терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно (ТТСБ) сегодня [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2011. N 3. URL: http://medpsy.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
|
||||||||||||||||
В начало страницы
|